Двести женихов и одна свадьба. Книга 1

Он небрежно кивнул, поправил мои волосы и, прежде чем выйти, произнес:

– Не убирайте их.

Я смотрела на закрывшуюся дверь как на Стоунхендж. Глеб и его злополучная шоколадка никак не выходили из головы, но нам, женщинам, всегда хочется верить в чудо: что за блестящей оберткой окажется желанная сладость, которая растает нежностью на языке и отзовется теплом в сердце. Увы, жизнь все время подсовывает только грязь.

Таисия сложила для меня лучшие платья и сейчас на мне любимый из домашних нарядов: легкая ткань, открытые плечи, мягкий корсет, в котором еду можно даже есть, а не только нюхать и облизывать, пышная юбка с небольшим подъюбником. К тому же, изумрудный отлично сочетается с моими волосами и выгодно подчеркивает цвет глаз. Сейчас мне как никогда хотелось быть красивой, но под глазами залегли синяки, кожа едва ли не прозрачная, и этот тремор – убийственный для психики хирурга – портил всю малину!

– Что ж. Покажи, на что способна. От твоего обаяния зависит жизнь! – приказала своему отражению и отправилась в гостиную… не убрав кудри.

Сэр Кристиан при моем появлении отложил газету и поднялся. Вот ведь странность – прежде он не отличался галантностью. Или решил забрать все хорошие манеры, те самые, которые лежат горкой возле держателя для зонтиков?

Стол накрыли возле окна. Под высокими крышками томилась еда, в бокалах ждало вино, а над фарфоровыми чашками вился дымок, разнося по комнате терпкий аромат аптечной ромашки. Граф отодвинул для меня обитый кремовым атласом стул и помог устроиться.

– С чего бы это вдруг? – поинтересовалась, расстилая на коленях шелковую салфетку. Непрактично! В своих кафе и дома я предпочитаю лен.

Аккуратно взяла чашечку и сделала глоток. Клифорд не предупредил, как быстро подействует и сколько нужно выпить, попробую осилить чайник. На всякий случай.

– Как вы знаете, сэр Бовейн – мой давний друг. Я прислушиваюсь к его мнению, поэтому хочу попробовать разглядеть в говорящих панталонах умную женщину.

Я подавилась чаем. Если это комплимент, то до ужаса корявый. Если оскорбление, то не дотягивает.

Граф устроился напротив и развернул газету, на главной странице которой красовались наши с ним изображения.

– Вы всех друзей сажаете в темницу? – спросила резко, звякнув чашкой о блюдце. Большим я негодование выразить не могла – старательно изображала умную и уравновешенную женщину. Уравновешенную, я сказала! А что прибить его хочется, так еще подвернется случай вернуть за все хорошее.

– Энтони в отдельной комфортной камере, обеспечен литературой и сбалансированным питанием. До тех пор, пока я во всем не разберусь, он будет находиться там.

– В комфортной камере? Вы сами-то сидели в такой комфортной камере, где удобства за шторкой, а из книг пара замшелых романов, написанных корявым языком?

Мужчина свернул газету и небрежно швырнул ее на край стола.

– Я сидел в камере без света и кровати, где удобств не было вообще. Из еды – земля, крысы и тараканы, из воды… – он промолчал, но по жесткому взгляду несложно догадаться. Все время забываю, что передо мной – боевой маг, прошедший войну. Мужчина с прошлым, с душевными и физическими ранами – мечта психиатров и женщин с комплексом матери Терезы, болезненно мечтающих исцелить душевную боль своих возлюбленных! К счастью, я к таким не отношусь.

– Соболезную, – заметила скупо, допивая чай под внимательным взглядом мага.

– Еще? – в его глазах плясали смешинки, но я же женщина уравновешенная. Сказала «да». Три раза. С четвертой чашкой решила повременить, убрала крышку с тарелки и чуть слюной не захлебнулась.

Стейк источал такой умопомрачительный аромат, что следующие десять минут стояла тишина, прерываемая мягким стуком приборов и моими тихими глотками. Вино оказалось вкусным, мясо в гранатовом соусе – восхитительным.

Сэр Кристиан отчего-то не ел. Он облокотился о подлокотник и задумчиво водил пальцем по губам, то глядя на меня, то поглядывая в окно.

Отодвинув тарелку, я попросила четвертую чашку чая. Больше в чайничке не оказалось.

– У вас поразительная жажда.

Жажда остаться нераскрытой!

– Полежите с мое в беспамятстве!

У ромашки еще один несомненный плюс – здорово расслабляет нервную систему. А при общении с сэром Кристианом это великолепный бонус. Жизненно необходимый я бы сказала.

– Итак, если вы закончили, перейдем к делу.

В каждой фразе сэра Кристиана мне чудился подвох. Дело ли во взгляде со смешинками, или в легкой ироничной улыбке. Он говорил не то с сарказмом, не то с усмешкой, не то видел во мне недалекую девицу и желание со мной, собственно, побеседовать, не более чем дань уважения сэру Бовейну, о чем я спросила прямо.

– Вы ведь не воспринимаете меня всерьез?

– Я что, задел вашу самооценку? – делано расстроился виконт.

– Что?! – я нервно усмехнулась. – Увольте. Это было бы возможно, считай я вас мужчиной, но вы… – провела взглядом по сэру Кристиану: красив, загадочен, умен, с хорошим вкусом. И это только навскидку. – Ниже моих стандартов!

– Мне хорошо известны ваши стандарты: садовник, конюх, плотник, бездомный! – последнее слово сэр Кристиан прямо-таки смаковал.