Двойная спираль. Забытые герои сражения за ДНК

«Двойная спираль» была бомбой, которая вызвала много косвенного ущерба. Она уничтожила связи, соединявшие один из самых известных дуэтов в истории науки. Крик, в конце концов, простил Уотсона, но их непринужденный симбиоз так никогда не восстановился. Макс Перуц также отдалился; Уотсону пришлось публично извиняться[1265] в журнале Science за намек на то, что Перуц передал конфиденциальные кристаллографические данные от Франклин.

Неудивительно, что «отвратительная» пародия Уотсона на Розалинд Франклин вызвала яростную негативную реакцию. Аарон Клуг написал подробные убедительные статьи[1266] о внесенном ею «решающем вкладе»; построчный анализ ее лабораторных журналов убедил его, что она была всего «в двух полушагах» от того, чтобы открыть двойную спираль в феврале 1953 года. Три книги также были призваны устранить несправедливости[1267], допущенные Уотсоном. Одна из них, написанная сестрой Франклин, является уравновешенной и основывается на фактах. Другие две, в попытке «выразить протест, который Розалинд уже не может выразить сама», воскрешают ее в виде трагической героини, жертвы мужского шовинистского свинства и иконы феминизма – этот персонаж был также незнаком знавшим Франклин.

Основной жертвой профранклиновского возмездия стал не Уотсон, а Морис Уилкинс, который был представлен непосредственной причиной угнетения и бедственного положения Франклин. То, что его представили «самым ярким демоном»[1268]

, заставило Уилкинса написать автобиографию, как «мою попытку ответить на эти вопросы и рассказать мою версию истории». Уилкинса легко было задеть – в конце концов, он обращался за помощью к психотерапевту, чтобы справиться со спором относительно авторства, – и то, как повлияла на него эта история, болезненно очевидно из его сухого изложения в автобиографии.

Когда Франклин видела Уотсона последний раз, они были друзьями; так почему же он к ней прицепился? Ее колючий характер и отказ поделиться своими результатами с Уилкинсом сделали ее явной целью. И конечно, она не могла подать иск или хотя бы потребовать извинений.

«Двойная спираль» принесла бессмертие своим главным героям. Парадоксально, но основным бенефициаром оказалась Розалинд Франклин, которая теперь навсегда связана с двойной спиралью так же крепко, как Уотсон, Крик и Уилкинс. Саму Франклин это могло бы удивить. Для нее ДНК была чем-то вроде форм углерода в угле: один из этапов ее карьеры, после которого она пошла дальше.

Джим Уотсон также закрепил за собой место в истории с помощью своей книги. Он мог быть блестящим лидером упряжки весной 1953 года, но через 12 лет его можно было спутать с одним из участников гонки, не занявшим призовых мест. Крик и Уилкинс все еще были на пике формы, а Уотсон выжал из себя лишь одну незначительную научную статью после получения Нобелевской премии в 1962 году. Он ушел из лаборатории; как сказал Эрвин Чаргафф[1269] (вероятно, с сарказмом), он стал «способным эффективным администратором от науки».

Возможно, «Двойная спираль» стала для Уотсона прощанием с непосредственной исследовательской работой. Если одновременно это была попытка спасти себя от забвения, то она оказалась удивительно удачной.

Глава 26

Оглядываясь назад

Двойной спирали потребовался длительный срок, чтобы завершился процесс, описанный Уильямом Блейком[1270]: «То, что ныне доказано, некогда только воображалось»[1271]. В марте 1953 года воображаемое стало теоретическим конструктом с разумной долей вероятности, что он соответствует действительности, но Морису Уилкинсу потребовалось еще семь лет на уточнение структуры ДНК. Окончательное подтверждение[1272] подоспело лишь через 25 лет после этого благодаря рентгеновскому исследованию с высоким разрешением, проведенному в отношении коротких отрезков искусственной последовательности ДНК, специально созданной в лаборатории.