Дым

Новость приходит к нам в четыре тридцать три: это время показывают высокие часы в холле. Ее доставляют всадники из города, с судьей во главе, остальные — добрые граждане, которым, видимо, больше нечем заняться. «Пасси» так они себя называют. Добровольцы, берегущие покой королевы.

Новость в том виде, в каком она преподносится миледи, становится совсем иной, когда стучится в кухонную дверь или слетает с уст младшего конюха, поболтавшего со слугой одного из горожан в то время, когда растирал его лошадь. Суть одна и та же, но слова разные. Через кухню мы получаем живописную версию: с запекшейся кровью, с запахами, с описаниями, словно взятыми из грошовых романов. Кони «перебиты», экипаж «разломан вдребезги», мистеру Прайсу «выпустили кишки», его тело «раскурочено», живот нараспашку, во внутренностях копаются вороны. Они оставили его там, эти пасси. Для них он слишком тяжел; и конечно, слишком сильно испачкан кровью и слишком вонюч, чтобы положить на чью-нибудь лошадь. За ним пошлют телегу.

Оба мальчика бесследно пропали.

Миледи, говорят, выслушивает новость спокойно. Я при этом не присутствую: так уж вышло, что в этот самый момент я наблюдаю за ежегодной чисткой серебра, чтобы не пострадала честность служанок. Пересчитываю ложечки для кофе. Но я легко могу представить себе миледи — как она, бледная и прямая, заставляет гонца четко излагать мысли. Она велит вынести угощение во двор. Одобряю. Нам не нужна грязь в гостиной, пусть горожане мусорят у себя, а не в наших комнатах.

Посылают за Ливией, чтобы известить ее о происшествии. Тогда и выясняется, что она тоже исчезла. Ее служанка говорит, что Ливия поднялась до рассвета и надела дорожное платье. Она, служанка, не обратила на это внимания. Теперь рыдает. Утром я ее уволю.

Начинаются поиски и расспросы. Один конюх, оказывается, видел, как она выходила за ворота, еще затемно. Он как раз вышел облегчиться у сарая. Удивила ли его столь ранняя прогулка молодой госпожи? Парень только плечами пожимает. Дела знати загадочны для него. Когда я распоряжаюсь о наказании, он бледнеет и дымит. Десять ударов пойдут ему на пользу.

К этому времени молодой Спенсер возглавил поиски и ускакал вместе с группой горожан — охотиться на цыган, как он выразился. Табор действительно видели неделю назад, правда в десяти лигах к югу. Он берет с собой свою собаку. Та выходит из конуры, обнюхивает хозяина, издает вой, от которого стынет кровь в жилах. Когда Спенсер гладит ее, на его щеке видна слеза и руки его будто бы дрожат. Скорбит по камердинеру, мечтательно говорит судомойка. У нее романтические представления об этом юноше, раньше она говорила о том, как «изящно сидят на нем узкие бриджи». Когда она дымит, от нее пахнет гвоздикой.

Приходит и минует время ужина. Я велю поварихе готовить еду, как было запланировано, но леди Нэйлор не изволит выйти к столу. Меня это тревожит. Я обхожу дом, не показывая вида, что ищу ее. Кто-нибудь должен написать трактат о том, как ходит дворецкий, или руководство для новичков в этой профессии. Поступь тихая, но ни в коем случае не бесшумная; хождение без определенного направления, но отнюдь не бесцельное. Целая наука о том, как правильно ходить. Полагаю, в этом деле я мастер.

Я не сразу нахожу ее. В кабинете темно; в будуаре ни шороха; сквозь замочную скважину в двери лаборатории не видно света газовой лампы. Поколебавшись, я поднимаюсь на чердак.

Миледи у своего супруга — прилегла рядом с ним. Платье цвета фуксии слегка рассеивает царящий в комнате мрак. Она лежит, тесно прижавшись к барону, уткнувшись лицом в его грудь. Его оковы не разомкнуты, но он спокоен: лицо расслаблено, дыхание ровное. Несколько минут я стою в дверях и наблюдаю за сценой. Не знаю, заметила меня миледи или нет. Убедившись, что она не нуждается в моих услугах, я удаляюсь. Признаюсь, глаза мои влажны. Нечасто мы становимся свидетелями истинной любви. Я видел такую любовь раньше, когда миледи была моложе, а барон считался самым мудрым человеком во всем королевстве. Тогда я был его камердинером и доверенным лицом. Уже тогда я оберегал его дом.

С тех пор я выполнял много разной работы. Работа стража и работа шпиона. Работа няньки и работа тюремщика. Однажды даже пришлось копать землю.

Я всегда был готов служить.

У мистера Спенсера есть собака. А я — пес Нэйлоров. Я с гордостью скажу это, когда предстану перед Создателем. Не сомневаюсь, что мне суждено попасть на небеса. Для человека моего состояния я почти не дымлю.

Но тогда почему я вижу сны, которые пожирают меня жарким пламенем?

Во тьме

До устья рудника нужно пройти с милю или больше. Они шагают в свете луны, лица расшиты узорами теней. Воздух так холоден, что каждый шагает в облаках чужого дыхания, белых, как замороженный дым.