Дым

— А машинист никому не скажет?

Мистер Мосли качает головой:

— Нет, ведь он один из нас. Кроме того, он ничего не видел. Слишком темно. Случился непредусмотренный спуск, только и всего.

Он делает к ней шаг и протягивает руку, словно хочет коснуться Ливии, похлопать ее по плечу. Но потом вспоминает, кто она такая. От этого Ливии становится досадно.

— А теперь держитесь, мисс.

Колодец заглатывает их. По-другому не скажешь. Еще и причмокивает, облизываясь. Свет улетает вверх так быстро, что у Ливии желудок подпрыгивает к горлу, грозя приступом тошноты. Потом тьма становится кромешной, небо — чем-то давно забытым в далекой вышине. Пока клеть скользит по колодцу вниз, на бесконечное мгновение воцаряется полная тишина. Страх отпускает Ливию, замещаясь в ее теле каким-то другим чувством, еще более древним, так что она безмятежно падает в черной пустоте. И вдруг раздается скрежет, доходящий до самых костей, — это клеть касается рельсов, идущих по стенам, после чего возвращается безмолвие, такое глубокое, что в нем невозможно ни о чем думать. Вечность спустя они проносятся мимо пятна света. Ливия видит выложенное камнем помещение, заставленное угольными вагонетками. Рядом с колодцем стоит на привязи бледная, будто привидение, лошадь. В темных глазах ее отражается ужас. И все мигом исчезает.

Они продолжают падать.

Вокруг появляется вода. Ливия слышит ее раньше, чем чувствует. Сначала это едва заметный стук капель по крыше клети, а вскоре затем — струи, свободно бегущие по стенам колодца. Они разбиваются о препятствия и холодными булавками колют лица и руки.

Клеть останавливается — так внезапно, что Ливия теряет равновесие и падает сначала на Чарли, потом на Джейка. Тот выбрасывает руки, чтобы удержать ее, и тут же убирает их, словно Ливия его укусила. Чиркают спички, молодой Мосли и его отец зажигают свои лампы. В тусклом свете возникает еще одна выложенная кирпичом комната, продолговатая и узкая, отгороженная большими металлическими воротами. Джейк распахивает дверь. Едва Ливия выходит из клети, как та взмывает вверх, будто марионетка, сыгравшая свою роль и удаленная со сцены. На ее месте зияет провал, слишком темный, чтобы прикинуть его глубину. С тем же успехом он может быть до краев заполнен сажей.

Чарли, бледный, с широко раскрытыми глазами, задерживается у колодца дольше остальных.

— Как далеко он уходит? — слышит Ливия его вопрос, обращенный к Джейку, который помогает вывести Томаса.

— В смысле, где заканчивается? Не знаю. У нас есть такая игра — считать секунды по пути вниз. У кого-то получается четыре минуты, у кого-то — шесть минут и сорок пять секунд. Среди нас нет богачей, которые могут купить часы.

Он сплевывает, тянет Чарли от колодца, машет рукой в сторону металлических ворот.

— Но вот про этот уровень мы точно знаем: его глубина восемьсот семьдесят футов. И хватит вопросов, нужно торопиться. Помогите-ка мне. Держите своего друга с другой стороны.

Ворота служат чем-то вроде шлюза. За ними начинается рудник как таковой. Здесь другой климат, с холодным и липким воздухом, в котором ощущается привкус плесени. Лишь изредка, на перекрестках, налетают порывы более теплого воздуха: он приносит облегчение коже и легким, но сам — мертвый и тяжелый, как свинец.

Они двигаются вдоль рельсовых путей. Ливия не сразу обращает на это внимание, но потом в ее уме возникает пугающая картина: из темноты прямо на них несется железная махина паровоза. Но они все идут и идут цепочкой, а впереди не появляется ничего: ни поезда, ни рудокопов, ни луча света. В туннеле — высотой в человеческий рост, со скошенными стенами, — через каждые четыре шага установлены гнутые стальные опоры. Они похожи на готические арки в монастырской галерее, сооруженной из кирпича и ржавчины. Время от времени вбок отходят узкие коридоры — темные врата, ведущие в еще более густой мрак. Из них доносятся странные звуки: стоны стали и древесины, ритмичный свист воздушных масс. Они шагают без остановок, вжимая головы в плечи, как висельники со сломанными шеями, обходящие с дозором лабиринт загробной жизни, среди зловония холодного тлена. Сверху на них давят восемьсот семьдесят футов камня.

Рельсы заканчиваются. Дальше туннель становится ниже и уже. Стальные опоры сменяются кривыми деревянными столбами, кирпичная кладка — голой скалой. И все равно они идут дальше, согнувшись почти вдвое под невообразимой толщей земли.