Дымовая завеса

— Не фига себе… — подполковник озадаченно почесал затылок, восторга по поводу беседы с начальником станции и его обещаний он не высказал, но недовольства особого тоже не озвучил, поскольку, как понял Широков, и раньше попадал в такие ситуации.

— Ладно, — сказал Ронжин вокзальному чиновнику с командирскими нашивками на рукавах форменного пиджака, — не забудьте только про нас…

— Не забуду, — пообещал тот, но как всегда бывает в таких случаях, обстоятельства оказались сильнее его обещаний, и вагон с запасниками прицепили к товарняку лишь через три дня, хотя, как понимал Широков, пассажирские вагоны цеплять к грузовым поездам не положено…

Впрочем, мутное ельцинское время изрубило в капусту все установленные разумом правила, местные умельцы могли прицепить к товарняку даже обычную телегу вместе с лошадью и, глазом не моргнув, отправить ее в дальний путь, — от того разрушительного времени кое-что осталось и ныне, и выковыривать мусор из чистой породы оказалось делом очень непростым…

Ронжин походил немного по небольшому базарчику, примыкавшему к зданию станции, окинул опытным взором товары, выставленные продавцами, и у одного небритого аборигена купил старую, но мощную, очень толковую паяльную лампу.

— Что это? — спросил у подполковника Широков.

— Это? Это наше спасение. Понимаешь… В общем, дальше нас будут задерживать часто…

— Почему?

— Да потому, что наш вагон вывели из графика. Может быть, даже специально… А я не могу жить больше трех дней без душа, ванной или бани. Все тело начинает зудеть, чесаться… В общем, мука мученическая.

— Из газовой горелки ты собираешься соорудить баню?

— Что-то похожее.

Ронжин знал, что говорил.

Среди офицеров-запасников у него нашелся напарник — священник из Новогиреево отец Алексей по фамилии Курахтин, вдвоем они пошептались в закутке и вскоре, прихватив с собою армейский рюкзак, исчезли.

Вернулись через полтора часа, — рюкзак под самую завязку был набит старыми колотыми изоляторами, сброшенными за ненадобностью с электрических столбов. Широков почесал пальцами затылок, соображая, зачем Ронжину изоляторы и куда он собирается их приспособить? Куда и как?

А подполковник тем временем собрал запасников и объявил, что если у них не будет собственного «помывочного узла», то все они очень скоро завшивеют, покроются грязной коростой и опустятся, превратятся в обычных бомжей.

С этим собравшиеся согласились, покивали головами и, сочувственно глядя друг на друга, развели руки в стороны.

— А посему предлагаю один из двух туалетов превратить в баню — закрыть его и переоборудовать. Пользоваться будем тем туалетом, который находится в конце вагона, а тот, что около комнаты проводников, превратим в парилку. Все с этим согласны? Или нет?

Возражающих не было.

Ронжин поглядел в окно, на зеленый пассажирский паровоз, поморщился — вид музейного локомотива уже здорово намозолил глаза, хотелось как можно быстрее покинуть станцию Тайга и лицезреть другие пейзажи, но застряли они тут прочно… Подполковник даже извинился перед Широковым: «Ты уж прости меня, Олег Алексеевич, не думал я, что мы в такую затяжную перетруху вляпаемся», — на что Широков махнул рукой, будто грехи отпустил…

На перроне все так же торговали мороженым и кедровыми орехами, отмеряемыми, как семечки, стаканами, все так же, парами ходили милиционеры в поношенной одежде и стригли «деревянные карбованцы», а в жидких, еще только распускающихся кронах пристанционных деревьев возбужденно галдели вороны.

Подполковник подобрал себе тройку толковых рукастых мужиков, — вместе с отцом Алексеем, — и занялся обустройством бани.

Перво-наперво бригада тщательно вычистила кабину туалета, чтобы в ней даже духа прежнего не осталось — только запах стирального порошка, который использовал напарник отца Алексея говорливый волоколамец по фамилии Евстигнеев. Ронжин, принимая работу, улыбнулся довольно — работа была выполнена на «пять».

Следом тщательно обработали унитаз, сваренный из нержавеющего железа, отскребли, обеззаразили каждый шовчик, каждый узелок, каждую заплатку и лишь потом в унитаз загрузили изоляторы.

— Ну вот, почти все, — объявил собравшимся Ронжин.

— А как насчет продолжения, товарищ подполковник? — осторожно поинтересовался один из присутствовавших на сходке офицеров.

— Продолжение будет, — пообещал Ронжин.

Подопечные офицеры были в основном столичными жителями, лишь несколько человек призвали из Московской области, но ни москвичи, ни подмосковные обитатели даже предположить не могли, что из дорожного сортира, поставленного на колеса, можно сделать такую роскошную баню.

Две шайки, склепанные из оцинкованного железа, нашли здесь же, на рынке станции Тайга, выкупили их за двести пятьдесят рублей.

— Хар-рашо! — довольно потер руки Ронжин. — С таким имуществом мы до Хабаровска можем хоть три месяца ехать — ничто нас огорчать не будет.

— А если понадобится, то можем даже во Владивосток проследовать, — добавил Евстигнеев.

— Владивосток нам не нужен, — обрезал его подполковник.

— Почему?

— Потому, что не указан в путевом листе.

— А-а-а, — понимающе протянул Евстигнеев.