Джек, который построил дом

Юля тоже любила томатный сок и с замиранием сердца следила, как продавщица переливала его из тяжелой трехлитровой банки в стеклянные конусы: вдруг уронит?! Ян радовался каждому совпадению. Томатный сок, мятные тянучки – за рубль девяносто можно было купить целый килограмм! – любимое кафе в Старом Городе, треска горячего копчения, терпкий вкус зеленого сыра… Радовался, что любили одни и те же книги, и не сумел скрыть разочарования, не найдя на Юлиной полке фантастики, но вытащил знакомый том «Смерть Артура». Мелькала мысль, о которую часто спотыкался: зачем им две библиотеки, ведь можно жить с одной?.. – мелькала и пропадала, вспугнутая то телефонным звонком, то сбежавшим кофе, то неожиданной идеей, как сделать алгоритм изящнее. Спешил к компьютеру, включал – и нырял в иную реальность.

5

Антошка вернулся, переполненный Парижем, Амстердамом и Брюгге, где побывал. Юля присматривалась к юному мужчине, в которого превратился сын. А ведь всего год прошел… Густые брови, когда он хмурился, казались сросшимися, четче проступили скулы, как у мужа в молодости. Антон изменился: взгляд стал уверенным, а модная бородка делала его чуть старше. С утра, выпив кофе, уходил и допоздна пропадал в университете. Часто заглядывал к ней в библиотеку, вплотную занявшись историей, и сосредоточился на ней так пристально, что забросил остальные предметы.

– Но как же французская литература? – недоумевала Юля.

– После одиннадцатого сентября литература – дамское рукоделие, – парировал он.

Все правильно. Дети должны быть умнее, лучше, красивее нас. Она скосила глаза на зеркало. Пока не страшно: вес не набрала, джинсы сидят привычно; в короткой стрижке седые пряди вперемежку с черными выглядят почти стильно. Пусть женщина нашего возраста красит волосы. Когда в последний раз они встречались? Явно задолго до 9/11; да и бог с ней, обе не соскучились.

Когда-то Юлька тоже выбрала историю, как Антошка сейчас. Алчно занималась, готовила диссертацию о восстании декабристов и рукопись зачем-то привезла с собой, лежит в чемодане во Флориде. Работала, старалась, а все полетело в тартарары – начались короткие «точечные» войны, повальные отъезды (включая собственный), что и толкнуло к теме «мутного времени». Разве не так получалось у сына? Главное – не примерять ему будущее; он заслуживает лучшего, чем ее должность ассистента в библиотеке со скудной зарплатой.

– …Великое переселение народов, о котором еще в школе рассказывали, – говорил Антон, – и римская культура погибла с падением империи. В Европе сейчас примерно то же самое – полный интернационал.

– Европа после войны справилась и не с таким, – осторожно заметила Юля, – вон у Стэна об этом отдельная глава.

Сказала – и сразу тревога, которую старательно прятала, ожила. Договор был подписан и отправлен в издательство, после чего переписка замерла, зависла. Почему они молчат?

А потом ответ пришел – официальный, суховатый, хотя и пространный. Оказалось, что план выпуска литературы на третий квартал пересмотрен, поэтому «издание книг исторически-мемуарного характера, не являющихся приоритетом нашего издательства, переносится на более поздние сроки, о чем издательство поставит в известность авторов публикации».

– Чушь, – уверенно высказалась Ася. – Там что-то другое варится.

«Там» – это здесь. Одиннадцатое сентября тряхнуло не только Нью-Йорк – весь мир. Америку винили в… заговоре против самой себя, называли причиной исламского терроризма. Кто такой Станислав Важинский для России? Пленный поляк, не вернувшийся после войны в Польшу; предпочел враждебную Америку родине, недавно еще входившей в Варшавский договор. Не вернулся – выходит, чего-то боялся; значит, было чего бояться, было… О ком он писал – о таких же, как сам? О генерале, которого считал своим идеалом?..

Одна глава так и называлась: «Мой генерал».