Дженни Герхардт

"The beauty!" he exclaimed.	- Какая красавица! - воскликнул он.
Jennie stepped into the house weary, discouraged, ashamed.	Дженни вошла в дом усталая, растерянная, пристыженная.
What had she done?	Что же она наделала?
There was no denying that she had compromised herself irretrievably.	Бесспорно, она совершила непоправимую ошибку.
He would come back.	Он вернется.
He would come back.	Он вернется.
And he had offered her money.	И он предлагал ей деньги.
That was the worst of all.	Это хуже всего.
CHAPTER XIX	Глава XIX
The inconclusive nature of this interview, exciting as it was, did not leave any doubt in either Lester Kane's or Jennie's mind; certainly this was not the end of the affair.	Хотя после этой волнующей встречи у обоих осталось ощущение какой-то недосказанности, ни Лестер Кейн, ни Дженни нимало не сомневались: этим дело не кончится.
Kane knew that he was deeply fascinated.	Кейн чувствовал, что девушка совсем его очаровала.
This girl was lovely.	Она восхитительна.
She was sweeter than he had had any idea of.	Она даже не представляла себе, что она так мила.
Her hesitancy, her repeated protests, her gentle "no, no, no" moved him as music might.	Ее колебания, мольбы, это робкое "Нет, нет, нет!" волновали его, как музыка.
Depend upon it, this girl was for him, and he would get her.	Бесспорно, эта девушка создана для него, и он ее добьется.
She was too sweet to let go.	Она слишком прелестна, невозможно упустить ее.
What did he care about what his family or the world might think?	Какое ему дело до того, что скажут его родные, да и весь свет?
It was curious that Kane held the well-founded idea that in time Jennie would yield to him physically, as she had already done spiritually.	Странное дело, Кейн был твердо уверен, что рано или поздно Дженни уступит ему и физически, как уже уступила в душе.
Just why he could not say.	Он не мог бы объяснить, откуда у него эта уверенность.
Something about her-a warm womanhood, a guileless expression of countenance-intimated a sympathy toward sex relationship which had nothing to do with hard, brutal immorality.	Что-то в Дженни - ее необычайная женственность, прямой, бесхитростный взгляд - заставляло думать, что она способна на страсть, в которой нет ничего грубого и безнравственного.
She was the kind of a woman who was made for a man-one man.	Это женщина, созданная для мужчины, для одного, единственного.
All her attitude toward sex was bound up with love, tenderness, service.	С нею нераздельно представление о любви, нежности, покорности.
When the one man arrived she would love him and she would go to him.	Пусть только появится тот, единственный, и она полюбит его и пойдет за ним.
That was Jennie as Lester understood her.	Так понимал ее Лестер.