Дженни Герхардт

He would come after a while surely-ah, no, of course he would not come. Dear heaven, think of that!	Он должен скоро вернуться... Ах, нет, он не вернется никогда... Боже мой, подумать только!
Never any more.	Никогда.
And she wanted him so.	А она так о нем тоскует.
Again there were so many little trying things to adjust, for a change of this nature is too radical to be passed over lightly.	Нужно было наладить жизнь до последних мелочей, и это тоже давалось нелегко - уж очень резкой и болезненной оказалась ломка.
The explanation she had to make to Vesta was of all the most important.	Самое главное - нужно было как-то объяснить все происшедшее Весте.
This little girl, who was old enough now to see and think for herself, was not without her surmises and misgivings.	Девочка уже многое замечала и много думала, и теперь у нее были свои сомнения и догадки.
Vesta recalled that her mother had been accused of not being married to her father when she was born.	Веста вспоминала разговоры о том, что, когда она родилась, ее мать не была замужем.
She had seen the article about Jennie and Lester in the Sunday paper at the time it had appeared-it had been shown to her at school-but she had had sense enough to say nothing about it, feeling somehow that Jennie would not like it.	В свое время она видела воскресную газету с романтической историей про Дженни и Лестера -эту газету ей показали в школе, - но она оказалась достаточно умна, чтобы ничего не сказать об этом дома: она почувствовала, что это не понравилось бы матери.
Lester's disappearance was a complete surprise; but she had learned in the last two or three years that her mother was very sensitive, and that she could hurt her in unexpected ways.	Исчезновение Лестера безмерно удивило ее; однако за последние два-три года она убедилась, как чувствительна ее мать и как легко сделать ей больно, Поэтому она воздержалась от вопросов.
Jennie was finally compelled to tell Vesta that Lester's fortune had been dependent on his leaving her, solely because she was not of his station.	Дженни пришлось самой рассказать дочери, что Лестер мог лишиться своего состояния, если бы не оставил их, поскольку Дженни была ниже его по общественному положению.
Vesta listened soberly and half suspected the truth.	Веста спокойно выслушала ее, но заподозрила правду.
She felt terribly sorry for her mother, and, because of Jennie's obvious distress, she was trebly gay and courageous.	Она прониклась огромной жалостью к матери и, видя, как та угнетена, старалась быть особенно бодрой и веселой.
She refused outright the suggestion of going to a boarding-school and kept as close to her mother as she could.	Уехать в закрытую школу она наотрез отказалась и как можно больше времени проводила с Дженни.
She found interesting books to read with her, insisted that they go to see plays together, played to her on the piano, and asked for her mother's criticisms on her drawing and modeling.	Она выбирала самые интересные книги, чтобы читать их вслух, упрашивала мать пойти с ней в театр, играла ей на рояле, показывала ей свои рисунки и спрашивала ее мнения.
She found a few friends in the excellent Sand wood school, and brought them home of an evening to add lightness and gaiety to the cottage life.	Подружившись с несколькими девочками в превосходной Сэндвудской школе, она приводила их по вечерам к себе, и коттедж наполнялся шумным весельем.
Jennie, through her growing appreciation of Vesta's fine character, became more and more drawn toward her.	Дженни все больше ценила чудесный характер девочки и все больше привязывалась к ней.