Единое целое (СИ)

Связь прервалась. Через две минуты мобильник Шерлока завибрировал – пришли строки компьютерных кодов: служебный доступ в протокол камер наблюдения, установленных по приказу Майкрофта (он назвал эту операцию «Бульдог»), чтобы все передвижения Джона, обычно весьма предсказуемые, отслеживались, записывались и проверялись с интервалом в один час.

Обычно всю эту систему Холмс-старший использовал, чтобы шпионить за братом, когда тот находился в границах её действия. Шерлок немедленно вспомнил об этой детали своего пребывания внутри надёжного кольца М-25.

Возможно, Джона действительно теперь приравняли по статусу к брату из семейства Холмсов.

В Куала-Лумпуре Шерлок вынырнул из небытия только на одни сутки. Он принял ванну, побрился, купил кое-какую одежду, соответствующую знойной погоде и подходящую по размеру. Матушка прислала ему очередную подсказку, которую сумела раскопать (и он не собирался у неё спрашивать, какими методами и какими связями ей пришлось для этого воспользоваться; он был уверен, что лучше бы никому об этом не знать), и служащий гостиницы, постучав в дверь, передал Шерлоку конверт, в котором находился лишь билет на самолёт до Таиланда.

Выйдя из аэропорта в Бангкоке, он немедленно утонул в жаре, шуме и бескрайнем море лиц. Он прекратил быть Шерлоком Холмсом и снова стал тенью, убил трёх человек и отбыл в Индонезию на следующий день.

Он не думает о Джоне, потому что тому очень плохо, но он жив, и на данный момент Шерлоку этого достаточно, чтобы самому оставаться на плаву.

**********************************

Майкрофт выглядел очень огорчённым. Много лет спустя Уотсон узнал, что в тот момент Холмс-старший только закончил разговор с восставшим из мёртвых братом, находящимся в Куала-Лумпуре, пытался заставить его вернуться домой и не преуспел в этом, хотя особо и не надеялся. Но Джон не стал вникать в настроение и проблемы деверя, хотя заинтересовался, что же могло так исказить невозмутимые черты лица «британского правительства».

Теперь они часто встречались, а раз в неделю вместе пили кофе. Майкрофт ни на чём не настаивал, только спросил, может ли он увидеться с зятем в четверг в три часа пополудни. Джон решил, что обоим будет удобнее встретиться в кафе около Гайд-парка, и эти встречи по четвергам вошли в привычку.

Он ни на секунду не допускал мысли, что в прежние дни они с Холмсом-старшим были друзьями (само предположение, что у Майкрофта могут быть друзья, звучало как измена Родине или богохульство), но как-то незаметно и постепенно враждебность Джона по отношению к деверю нарастала.

Казалось бы, Майкрофт искренне заботился о его благополучии, но это участие одновременно вызывало чувство благодарности и злость.

В последнее время многие интересовались душевным состоянием Джона. Грег смотрел на него с сочувствием; Молли заливалась слезами каждый раз, когда они сталкивались; даже Салли будто бы хотела спросить его, как он справляется, но инспектор Лестрейд предупредил подчинённых, чтобы они не смели беспокоить Уотсона – и к нему никто не приставал.

Теперь, имея цель, Джон действительно ожил. Боль утраты не притупилась – полгода были слишком коротким сроком, но Джон солдат, он отлично умеет держать спину прямо и голову высоко и справляться с проблемами, встречаясь с ними лицом к лицу.

У него было менее полугода, чтобы заново наладить свою жизнь, и ему стало казаться, что тот особый день, которого он всё ещё немного пугался и о котором часто думал ночами, удивляясь, как вообще позволил себя в это вовлечь, станет самым приятным из всего, что ждёт его в обозримом будущем.

Это событие неотвратимо приближалось, оно было результатом принятого (пусть и под давлением, но Джон никогда не вспоминал об этом) решения, так что через пять месяцев он возьмёт на себя ответственность за благополучие крохотного беспомощного человеческого существа.

Через три недели после «похищения» Майкрофт позвонил ему и рассказал, что первая часть их проекта успешно завершена. В переводе на человеческий язык это значило, что где-то в самой современной лаборатории Англии руками самого лучшего специалиста яйцеклетка его сестры была оплодотворена семенем его погибшего мужа, и полученный эмбрион успешно имплантирован в матку суррогатной матери. Джон как врач знал, что эмбрион (вернее, бластоциста – небольшая группа клеток, несущая в себе искру будущей жизни) будет делиться, развиваться и расти в утробе женщины ещё минимум 36 недель.

Отнюдь не этот телефонный звонок перевернул его жизнь – всё изменилось в Иствел Менор за завтраком, когда Уотсон опустил плечи, поддался уговорам и дал своё согласие. Но точкой отсчёта Джону показался именно этот звонок. Плотная пелена мрака, окутавшая его с того момента, как он увидел падающего с крыши Бартса Шерлока, слегка рассеялась, и Джон почувствовал, как к нему понемногу возвращается жизнь.

Успех зачатия вовсе не был гарантирован, оплодотворение в пробирке удалось лишь после десятка неудачных попыток. И эта внезапная реальность ребёнка, ЕГО ребёнка, возвратила Джону смысл существования.