Египетское метро

И вот тут, только Тягин решил вступить в разговор и расспросить поподробней, как щелкнул замок и появилась Майя. Она сдержанно ему кивнула и даже не взглянула на сестру. Вошедший вслед за ней лектор молча прошел через комнату и с ловкостью автослесаря, ныряющего под машину, исчез под кроватью. Тягин было поднялся уходить, но Зинаида поймала его за запястье.

– Посиди еще, – сказала она и обратилась к ходившей по комнате Майе: – Ты почему на похороны не пришла? Лёня спрашивал.

– Не пришла и слава Богу.

– Пропустила много интересного

– Да, мне рассказали, что ты там устроила. Молодец. Тебя скоро вообще никуда ни звать, ни пускать не будут.

Зинаида, усмехаясь, обернулась.

– Ты как со старшими разговариваешь? И кто это тебе, интересно, рассказал?

– Кто надо, тот и рассказал, – ответила Майя.

– Всё правильно я устроила.

– Ага. Приехала на похороны пьяная на мотоцикле, нахамила всем, в драку полезла… Всё правильно. Конечно.

– Абсолютно правильно. Покойника выносят – они аплодируют. Может, я чего-то не знаю, может, наша Клавдия какой-то секретной народной артисткой была?

– Тебе какое дело?

– А вот такое. Я им просто сказала: народ, вы что здесь, все чокнулись, что ли? Покойница всю жизнь билетершей в кинотеатре проработала, билетершей! Ну, не дебилы? Совсем уже с ума посходили. Конечно, тебе нравится! Вот когда тебя твой подкроватный лектор как-нибудь ночью придушит, и тебя понесут под овации всего вашего банно-прачечного комбината – или чему вы там подчиняетесь? – получишь удовольствие. – Зинаида резко повернулась к Тягину.– Гроб выносят из квартиры, они стоят хлопают. Сейчас, говорят, уже и в самолётах хлопают. Это они в американских фильмах нахватались. Как дети малые, ей-богу! Всё, что не увидят, любую гадость в рот тащат. Они скоро будут водителям трамвая на конечной хлопать, придурки.

– Конечно, лучше же похороны со скандалом и дракой, чем с аплодисментами. Да где эта чёртова заколка!

Над периной показалась макушка лектора.

– Заколка на телевизоре! – сообщил он.

Зинаида сорвала с ноги туфель и метнула в него.

– А-ну получи! – Она опять энергично повернулась к Тягину. – Нет, ну вы видели что-нибудь подобное? У нее под кроватью живет человек, а она меня учит поведению на похоронах.

– Я в твою жизнь не лезу, вот и ты в мою не лезь, пожалуйста, – сказала Майя; она была раздражена, и ей явно было неловко перед гостем за сестру, да и за себя, кажется.

– Не лезешь? А выговор только что кто мне устроил? – ответила Зинаида. – Возьми лучше цветы в воду поставь. Так разозлилась, что назад принесла, думала на могилку тёте Клаве положить…

Майя выразительно поглядев на сестру, покрутила пальцем у виска.

– Совсем уже? Дома у себя поставишь.

– Да шучу я, дурёха! Похороны же позавчера были. Ну в кого ты такая тупенькая, а? Это мне Жора Чех, мой поклонник, вот только что подарил, у почтамта. Я вообще-то к тебе по делу. Там мои девки стричься хотят.

– Хотят – пусть приходят в салон. Никуда я по вашим будкам и базарам бегать не собираюсь. В общем, я иду в душ. А потом мне надо уходить.

– Вот и торчи в своём душе, пока мы с молодым человеком пить будем. – Сестра достала из сумки неполную чекушку коньяка и повернулась к Тягину. – Совсем забыла спросить: вы, может, тоже где-нибудь здесь живёте? Под столом, например…

– Нет, у меня квартира есть.

– Уже легче.

Тягин пить отказался. Сделав глоток, Зинаида сходила подобрала брошенный в лектора туфель, надела и подошла вплотную к двери в ванную.

– У тебя когда свободный день? – спросила она, прижавшись щекой.

– Никогда!

– Давай-давай, прими контрастный душ, охлади головку, выйдешь – поговорим. Куда ты денешься… – Зинаида подмигнула поднявшемуся уходить Тягину и сказала: – Приходи в гости. Я там в ларьке, за Новым базаром. Синенький такой. В общем, захочешь – найдешь.

За время перепалки между сестрами Тягин несколько раз ловил на себе раздраженные взгляды Майи, и кажется, понимал причины её недовольства: с сестрой, но без своего домработника она сильно проигрывала. Возможно, это был один из ответов на вопрос: зачем ей лектор. И еще, как позже он заметил, с того дня Майя стала вести себя с ним несколько иначе – чуть грубее, что ли, чуть развязнее…

XX

На следующий день Тягин отправился к Руденко. Это был единственный раз, когда он, спустившись по Карантинному спуску, отчего-то решил идти по шумной загазованной Приморской. За Военным спуском поднялся по разбитой замусоренной лестнице на бульвар и вышел в тыл Художественного музея. Отсюда до квартиры Руденко было рукой подать.