Его дикое проклятие

Старик снова занялся иголкой и ниткой, кожаными повязками и тонкими ветками, которые прикладывал к его спине. Вероятно, к крыльям, хотя до того Аларику показалось, будто он касается его обнаженного позвоночника. Он сшивал кожу. Вправлял кости. И рассказывал ему о том, как узнал старую историю о кеппоханском огне от Повелителя Риана, а затем приказал одной мастерице запечатлеть ее в том шедевре ткацкого искусства, чтобы ни одно слово не было утрачено.

– Значт, тбя звут Виккард, старик? – слабым голосом спросил Аларик. Он видел этот гобелен – в доме Виккарда, в деревне, вместе с…

Вместо ответа старик резким движением вправил на место сломанную кость крыла, и Аларик еще продолжал слышать собственный крик, когда уже давно провалился в темноту.

Глава 22

ВИКА

– Идем, – произнес он тихо, почти неслышно, и его дыхание коснулось уха Вики. По ее шее мягко пробежали мурашки, кожу головы закололо. – Выйдем на улицу.

Вика насторожилась. Она точно знала, что если последует его просьбе, то проснется, и тогда все останется в прошлом, а она… Она по-прежнему будет здесь. Одна.

– Вика, – настаивал он. – Выйдем на улицу.

– Я не хочу, – она останется здесь, в тени сна, где может забыть о невыносимых проблемах реальности. Здесь она была в безопасности – несмотря на то, что в этой темноте вокруг нее вился погибший Повелитель дэмов. С самого начала ей казалось, что он не может ей навредить. – Я тебя совсем не знаю.

Он тихо рассмеялся:

– Знаешь, принцесса в шрамах

. Я уверен.

– Не называй меня так! – возразила она.

– Не называть? – В его голосе звучала насмешка. – Я буду называть тебя так, как ты хочешь. Но ты должна выйти со мной наружу, где я смогу тебя увидеть.

«И тогда я проснусь, – печально подумала она. – А этого, Риан, я не хочу. Когда я просыпаюсь, ты исчезаешь. Дай мне поспать. Утро и так наступает слишком рано».

Она не ощущала его по-настоящему, и на самом деле его не было рядом, но ей показалось, будто он приблизился. Тогда она ощутила покалывание на коже, которое возникает только тогда, когда кончики покрывавших ее волосков касались тела другого человека. Слишком мало, чтобы назвать это прикосновением, но чересчур много, чтобы не почувствовать.

– Тсс, – сказал он. Звук был тихим, как мысль. – Теперь пойдем, Вика.

И Вика забыла, что не хочет просыпаться. И тут же проснулась. Она скатилась со шкуры, которая защищала ее от исходившего от земли холода, беззвучно поднялась на ноги и подобрала свою накидку, которая служила ей одеялом. Отец засопел во сне и перевернулся на другой бок, тихий храп матери звучал как непрестанные, регулярные вздохи. Вика не стала надевать сапоги, босиком прокралась к выходу из палатки и, откинув полотнища, закрывающие вход, вышла наружу.

Ее тело обдувал холодный ночной воздух. Женщина-гвардеец, которая несла караул, не сказала ни слова, лишь вопросительно дернула подбородком. Вика приложила палец к губам, скользнула к ней и прошептала:

– Я больше не могу спать. Пожалуйста, не говорите родителям, я просто немного разомну ноги.

– Вы собираетесь убежать, миледи? – спросила женщина. Она была намного старше Вики. Ее седые волосы были аккуратно коротко пострижены и напоминали шлем. Во время поездки Вика решила ненавидеть ее, потому что в ее лице читалось сострадание. Но теперь она больше не чувствовала ненависти. Вика улыбнулась женщине:

– Не думаю. Есть вещи, от которых не убежать, ведь придется бежать вечно. И неизбежно заблудишься. Я вернусь.

– Вы очень смелая, миледи.

Вика хотела проскользнуть дальше. Где-то ее ждал Риан. Но теперь она застыла и посмотрела на стражницу долгим взглядом. На ее окруженные морщинами умные глаза. Широкие плечи. Загрубевшие ладони с коротко остриженными ногтями.

– Если бы мне оставили выбор, я бы была как вы. Стать воительницей и героиней всегда было моей мечтой. Я бы хотела вам не завидовать, но не могу иначе.

Ее собеседница улыбнулась, и это была неожиданно мягкая улыбка для женщины-гвардейца:

– Миледи, я просто женщина с мечом, я многого не знаю. Однако если вы хотите стать героиней, вы можете достичь этого многими путями. Возможно, с помощью меча, возможно, пером и бумагой, а может быть, словами и мыслями. Я знаю только одно: героини нужны этому миру. Оставайтесь верны своему желанию.

Вика хотела кивнуть, но не смогла. Как она могла давать обещания, если не знала, что ей предстоит. Ее родители так и не сказали ей ничего, кроме того, что ей нужно познакомиться с претендентом на ее руку. Но волнение ее матери и то, как отец скрывал тяжкий груз, лежащий на его совести, выдавали, что решение уже принято. Теперь Вика могла только надеяться, что ее муж окажется неплохим человеком.

– Я верю в вас, леди Викарай, – произнесла женщина. – Подумайте о моих словах. Я буду ждать момента, когда однажды услышу о ваших героических подвигах.