Его величество

Министр финансов ставил перед собой цель — восстановить твердую денежную единицу. Однако прежде надо было упорядочить финансы, покончить с дефицитом, создать сбережения, очистить финансовую администрацию от взяточников и казнокрадов, поднять народное благосостояние путем уменьшения налогов и оживления промышленности и торговли.

К удивлению Канкрина, на помощь ему пришел народ, который обманывали. Он стал сам создавать твердую денежную единицу. Еще недавно серебряных рублей в обращении было мало. По мере того как чеканилась полновесная монета, она уходила в ходе войн за границу. Но войны прекратились, и у народа стала накапливаться иностранная монета. Скоро ее набралось столько, что она стала ходячей деньгой.

Егор Францевич заметил, благодаря стойкости, с которой он воздерживался от выпусков бумажных денег, в народном обращении их оказалось слишком мало, они повысились в цене и стали восполняться иностранной монетой. Народ, помогая себе, готов был платить за иностранные деньги больше, лишь бы это была твердая денежная единица.146

Через полгода после выхода указа императора от 1839 года, в результате которого серебряный рубль признавался монетной единицей, а ассигнационный — второстепенным знаком ценности, открылась депозитная касса, которая стала выдавать депозитные билеты взамен звонкой монеты. И тут случилось неожиданное — перед зданием Коммерческого банка на Большой Садовой стали собираться люди. Они приезжали с мешками звонкой монеты для обмена ее на депозитные билеты. Банкиры были в недоумении. В течение тринадцати месяцев в депозитные кассы поступило металла на 26 666 808 рублей серебром, в то время когда было вытребовано за тот же срок на 1 536 475 рублей. На следующий год разрешено было принимать в слитках и металлический фонд увеличился еще на 12 780 144 рубля.147

«Все завершилось благополучно, — с улыбкой подумал Егор Францевич, продолжая разглядывать папки с бумагами слезящими глазами. — Казна запаслась значительным количеством металлических денег, создался разменный фонд, получился опыт установления новой денежной единицы, и народ к ней стал привыкать. Депозитки распространились по всей империи, ходят рубль за рубль и пользуются доверием. Значит, дело свое я сделал, и пора мне на покой».

Он посмотрел на часы и, неторопливо поднявшись с кресла, направился к выходу. Надо было ехать к Петропавловской крепости. Сегодня в крепость перевозили на хранение депозитный фонд, который достиг 100 миллионов рублей. В последний день перед отъездом на отдых министр финансов принимал участие в торжестве, которым убеждал мир, что отныне Россия покончила с бумажноденежным обращением и восстановила у себя металлическое. Среди высоких сановников, депутатов от дворянства и купечества Егор Францевич намеревался увидеть императора и передать ему очередное прошение об увольнении с должности.

* * *

Прошение об отставке, поданное министром финансов Канкриным, император не принял. Он пообещал Егору Францевичу вернуться к обсуждению вопроса после приезда его из-за границы. Правда, Николай Павлович допустил оговорку, дескать, надо бы вам самим на ваше место подыскать человека, способного денежную реформу довести до конца.

Государь долго смотрел вслед Канкрину, облаченному в неизменный камлотовый генеральский сюртук с заплатами. В его походке, костюме, во всей фигуре было нечто особенное, отличавшее любимого министра от остальных. Замечая эту особенность, Николай Павлович с грустью ловил себя на мысли, что фигура эта уходящая и он, император самодержавный, ничего не может сделать, чтобы замедлить уход человека, сумевшего почти в одиночку продвинуть Россию вперед, поразив своей стремительностью выдающихся европейских экономистов и финансистов.

«Уходящая фигура», — подумал Николай Павлович, все еще продолжая смотреть туда, где скрылся Канкрин.

Мысль эта получила неожиданное продолжение. Ему вспомнился Сперанский. Во время царствования императора Александра I он был его статс-секретарем, членом комиссии составления законов и заместителем министра юстиции. По поручению государя написал план реформ, занимал пост государственного секретаря Государственного совета. После опалы Михаил Михайлович не обиделся, с новым рвением взялся за службу в Государственном совете, вошел в состав Верховного уголовного суда над мятежниками, а с 1826 года возглавил Второе отделение собственной Его Императорского Величества канцелярии. Под руководством Сперанского были подготовлены Полное собрание законов Российской империи в 45 томах и Свод законов Российской империи в 15 томах.

«Он умер 23 февраля 1839 года. Через три года, 23 апреля 1842 года, не стало Карла Федоровича Толя, — подумал император. — Итак, за три года я лишился двух замечательных товарищей до сих пор для меня незаменимых».

Он увидел Толя в одном из кабинетов Зимнего дворца, с усталым лицом, после бессонных ночей допросов мятежников. Вспомнились его сообщения из-под Варшавы, а потом с самой Варшавы о победах над польскими повстанцами.