Экспонента. Как быстрое развитие технологий меняет бизнес, политику и общество

Давайте обсудим, что это может означать для управления контентом. Сейчас норвежского президента можно запросто исключить из обсуждения репортажа о войне, а американскому президенту — позволить четыре года нести околесицу (а потом вдруг и ему отказать в праве слова). Все это демонстрирует, насколько непрозрачны нынешние правила игры. Представьте, что вместо этого у нас были бы единые ясные нормы того, какие высказывания допустимы в рамках социальных платформ. Но как провести границу? Довольно просто принять решение относительно бесспорно ужасающего поведения. Один из примеров — прямая трансляция в интернете массового расстрела в мечети Аль-Нур в новозеландском городе Крайстчерч в 2019 году. Чаще же ситуации оказываются менее однозначными: онлайн-комментарии, граничащие с разжиганием ненависти, но, возможно, недотягивающие до этого; или статьи, которые с виду подстрекают к насилию, но не совсем. Пока мы даже не можем толком обсуждать, где проходят подобного рода границы, ведь правила формируются без участия широкой публики.

Нам также необходимы независимые институты, которым можно было бы доверить контроль над этим процессом, в частности над разработкой алгоритмов, определяющих, что мы можем и чего не можем делать в рамках цифровых платформ. Когда в 2018–2019 годах один за другим разбились два самолета Boeing 737 MAX, компании пришлось менять дизайн некоторых ключевых узлов самолета. С тех пор 737 MAX отправляется в рейс только после прохождения нескольких проверок на безопасность, причем решение о том, когда самолету можно подниматься в небо, принимает не компания Boeing — это прерогатива Федерального управления гражданской авиации. Рассуждая о нашей цифровой инфраструктуре, нам стоит извлечь уроки из этого примера. Принимая во внимание, насколько серьезный вред могут нанести алгоритмы социальных сетей, а также сложность процессов, в рамках которых оцениваются обстоятельства и принимаются решения, важно регулярно анализировать и проверять происходящее — и точно не за закрытыми дверьми и не силами самих компаний. Предложение может показаться радикальным, однако во многих других сегментах экономики сложилась именно такая практика. До 2019 года, когда Дональд Трамп объявил о выходе Америки из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (РСМД), Россия и США периодически инспектировали ядерную деятельность друг друга[492]

. В финансовой сфере банкиры регулярно устраивают так называемые «проверки стрессоустойчивости»: по поручению Центрального банка анализируют состояние баланса, чтобы выявить признаки возможных проблем.

А что делать, если решения, принимаемые крупнейшими цифровыми корпорациями, законны, однако мы, граждане и пользователи, этими решениями недовольны? В конце концов, все мы по-разному понимаем, что допустимо или недопустимо делать с нашими данными, — и получается, что действующее законодательство ограничивает наши возможности. Вот тут становится очевидной важность второго принципа — совместимости. Мы уже встречали этот термин, когда речь шла о том, что разные компьютерные системы должны быть совместимы друг с другом для простоты переноса данных между ними. Это значит, что если вы, к примеру, чаще используете LinkedIn, то не теряете возможности смотреть публикации друзей в Instagram и Twitter. Выше мы уже говорили о том, как этот принцип способствует развитию крупнейших компаний. Однако он может помочь и нам как гражданам, так как обеспечивает большую свободу выбора: если вам не нравится, как одна из цифровых компаний обращается с вашими личными данными, вы можете перейти к другой, продолжая действовать в общей цифровой среде. Вот тогда цифровые платформы будут вынуждены учитывать наши интересы.

Ведущие соцсети прекрасно осведомлены о принципе совместимости. Собственно, они и действуют в рамках системы, обеспечивающей возможность максимальный совместимости, — в интернете. Эти крупнейшие компании все больше закрываются и отгораживаются от широкой публики, однако так было не всегда. Примерно до 2016 года цифровые платформы были намного более открытыми, чем теперь. Если вам нужно было увидеть собственные публикации в Facebook через интерфейс Twitter, можно было использовать либо опцию самих сетей, либо сторонние сервисы. Мой стартап PeerIndex предлагал решение, с помощью которого пользователь мог просматривать собственные публикации в Twitter, Facebook, LinkedIn и в других социальных сетях. Человек должен был дать нам разрешение на доступ к этой информации, однако от соцсетей никакого одобрения не требовалось.