Эльф среди людей

– Не жизнь, – вздохнул Гэндальф. – Будь ты живой, у тебя осталось бы бегство в смерть… А окажись Элронд чуть сговорчивее и выйди ты один против Девяти в незримом мире…

«…участь Финрода показалась бы мне сладкой».

– Ты не был целью Саурона…

«…но такой трофей его бы порадовал. Да».

– Мой лорд, – тихо сказал Хэлгон, – помнишь, ты говорил мне после Амон-Сул. Почти этими же словами…

Келегорм опустил голову:

«Мне следовало послушаться тебя, а не гневаться на дерзость. Гэндальф прав: я действительно глупец».

– Пусть тебя утешит, сын Феанора, что твоя ошибка продиктована волей Кольца.

«А вот здесь я с тобой не соглашусь! – вскинулся нолдор. – Могущество Кольца велико, не спорю, и я ринулся в битву, забыв собственные слова, возможно, повинуясь его воле. Но то, что я поверил уловке назгулов… это непростительная ошибка, и в ней виновно не Кольцо. Виновен я сам».

– О нолдоры, нолдоры… – вздохнул маг. – Всегда и всему наперекор, всё и вся делать самому. Даже ошибки.

«О маги, маги… – язвительно отвечал Неистовый. – Видеть во всем волю Врага и слуг его, считая нас лишь живыми куклами под Вражьей волей!»

– Я не считаю так, сын Феанора, – очень серьезно начал Гэндальф, но продолжить ему не дали: Хэлгон резко вздохнул, не смея иначе перебить спор, донельзя несвоевременный.

Маг посмотрел на него из-под кустистых бровей, одобрительно кивнул.

– Я здесь не затем, чтобы рассказывать тебе о назгулах, сын Феанора. Я пришел исполнить твою просьбу.

«Мою просьбу?»

– Твое желание, если мысль о просьбе тебе претит.

«Но какое?»

– Ты ведь хочешь принять участие в этой войне?

«Ты спрашиваешь!»

– Я не спрашиваю. Я отправляю вас.

«Куда?» – глаза Келегорма сверкнули, Хэлгон напрягся.

– Подальше от Саурона и его слуг. Туда, где вам не встретить назгулов. Против врага, который, как и ты, сын Феанора, не захотел принять смерть. Но, в отличие от тебя, предпочел обзавестись…

– Нежить Тирн-Гортада… – выдохнул, понимая, Хэлгон.

– Да, – Гэндальф внимательно смотрел на них. – Веками они были почти безопасны, но Кольцо подняло и их. Судя по рассказам хоббитов, одно из этих существ даже попыталось провести какой-то обряд, едва ли понимая, что и зачем делает.

«Значит, нежить Холмов Мертвых…» – медленно проговорил Келегорм.

– Не думай, что тебе достается слишком легкий противник, лорд нолдор. Кольцо пробудило многие силы в этом мире, а спросонья любой будет зол и голоден.

– А там рядом Брыль, – думал вслух Хэлгон.

– Да, – кивнул маг, – и я мог бы сказать, что тревожусь за лучший в Средиземье трактир…

– Ты тревожишься просто за людей, – возразил следопыт.

– Верно.

«Позволь спросить, почему именно мы? Я не отказываюсь, я хочу понять. Думаю, в Имладрисе и Лориэне найдется немало эльдар, способных уничтожить эту мерзость ».

– А я не хочу, – Гэндальф подался вперед, – чтобы вы их уничтожали.

«Но тогда с чем ты посылаешь нас?»

– Не дайте им выйти из курганов. Заприте их там.

Келегорм хмурился, не понимая.

– Почему именно вы, спрашиваешь ты, лорд Аглона. Потому что против мертвых я предпочту послать погибших. Вы оба проявили силу там, где они пали жертвой слабости.

«О какой силе ты говоришь? Это Хэлгон прошел через Мандос, я туда идти не намерен!»

– От страха ли?

«Нет!»

Гэндальф жестом остановил готовую разразиться тираду:

– Скажи мне, лорд Аглона, чего больше всего хочет мертвый, не желающий смириться со смертью?

«Тела…» – выдохнул нолдор.

– А ты?

«Я… я хотел тела, я безумно хотел его… Хэлгон знает, как сильно и мучительно было мое желание. – (Следопыт кивнул.) – Я хотел его ради самых благих целей. Но моя жизнь и моя смерть научили меня, к чему приводит убийство ради благой цели. А захват тела – хуже убийства. И я сказал себе: эту черту я не переступлю. Из упрямства, из гордости, просто потому, что я так решил».

– Хэлгон, – сощурился маг, – тебе не чудится нечто знакомое в этих словах твоего лорда?

Следопыт медленно несколько раз кивнул:

– У меня в Мандосе было иначе, но… то – у меня.

Гэндальф одобрительно хмурился.

«Что вы оба хотите сказать?!»

– Мой лорд, возможно, я ошибаюсь, но сейчас мне кажется, что власть Намо простирается гораздо дальше, чем мы о ней думаем.

– Дальше, дальше, молчун! ­– негромко проговорил Гэндальф. Что имел в виду: «говори дальше» или ..?

– Для меня Мандос был сначала искуплением, а потом – освобождением от прожитого. С тобой произошло нечто подобное…

«И что теперь?..»

– И теперь у нас – война! ­– Гэндальф внезапно снова стал тем рассерженным магом, каким пришел к ним. – Поговорить о Мандосе у вас будут месяцы. Долгие скучные месяцы на Холмах.

«Ладно, перейдем к делам сегодняшним. Что ты знаешь об этих тварях и чего ты хочешь от нас?»

– Я знаю немногое… – маг заново набил трубку. – Уже никому не понять, кем они были до первого захваченного тела. Не узнать нам, и какая причина привела первое из этих существ в курган. В одном я уверен: однажды в этот курган спустился обыкновенный грабитель…

«И сам стал добычей, – кивнул Келегорм. – И так пошло из века в век. И привлекло других бесплотных, как коршуны слетаются на падаль. Только эти слетались на живое – которое быстро становилось мертвым».