Эльванор (СИ)

— О, ты всерьез принялся за изучение здешней моды, — хмыкнула она, подтянув к себе верхний выпуск. То было одно из изданий «Обелиска», выпущенное четыре луны назад. — Читал только то, что написано тобой, — улыбнулся он. — Некоторые слова мне были незнакомы, но в целом, зная общий язык Дауэрта и немного наречий древних народов, мне удалось понять большинство. — И как? Каково впечатление от моей писанины? — Честно говоря, в старых работах твои тексты были намного интересней. Более дерзкие и смелые — в них я сразу узнавал тебя. Что же касается новых записей, то все стало каким-то взвешенным, выверенным и сглаженным. Ты стала писать осторожней, ограничивая себя, и от этого они утратили свою прежнюю искру. — Ты стоишь всех моих редакторов вместе взятых! — рассмеялась Биара. — Они никогда и словом о подобном не обмолвились. Впрочем, ты прав: я действительно стала писать осторожней и… скучней, пожалуй. Должность главной редакторки накладывает свой отпечаток. Следует внимательно следить за каждым словом, а расплачиваться приходится утратой той самой «искры», как ты хорошо подметил. — Она вздохнула. — Если бы у меня сейчас было время на издательство, думаю, я бы постаралась вернуть своим текстам прежний характер, но сейчас «Обелиск» переживает не лучшие времена. Времени за ним следить у меня совсем не остается… — Тебе нравится то, что ты делаешь? — Возможно?.. — неуверенно протянула Биара. — Не знаю, сложно судить. Мне определенно нравится этим заниматься, но не то, чтобы в этом я видела свое жизненное призвание. То, что тебе хорошо что-то дается, еще не повод посвящать этому всю жизнь — так я считаю. — В чем же тогда ты видишь свое жизненное призвание? — Ну уж нет, в нетрезвом состоянии я на вопросы с подвохом не отвечаю! — ухмыльнулась она так, будто уличила его в чем-то. — Подвоха не было — с моей стороны так точно. Давно ты стала такой подозрительной? — Иначе не продержалась бы здесь так долго, — с нескрываемой гордостью произнесла Биара.

Хьюго промолчал, сокрушенно покачав головой. Он ее повод для гордости не разделял. Биара же ответа и не ждала: в своем нынешнем состоянии она мало что подмечала и не могла слишком долго удерживать внимание на чем-то одном. Коротко вздохнув каким-то своим мыслям, она сладко потянулась, выпустив наконец его руку. Следом, будто ее осенила какая-то важная догадка, довольно произнесла:

— Знаешь, что? По итогу вечер прошел не зря: мы с Аалналор почти разгадали четвертый элемент!

— Неужели? — без особого энтузиазма отозвался Хьюго. — Да! Оказывается, все это время разгадка крылась в тебе, — сказав это, она легонько ткнула пальцем в его грудь, не переставая довольно улыбаться. Он поймал ее ладонь и поцеловал пальцы, дожидаясь более детальный объяснений. Биара не заставила себя долго ждать, хоть и складывалось ощущение, словно она больше размышляет вслух, чем что-то ему рассказывает: — Разумеется, раньше у меня уже закрадывались такие подозрения… Не раз я мысленно возвращалась к природе малойкльеров и драконов-оборотней, пытаясь понять, что именно дарит вам возможность менять облик — дар, неподвластный магии. Теперь кажется очевидным, что именно он должен был стать последним элементом в этой загадке. Ведь все идеально сходится! Энергии между собой взаимосвязаны, и сейчас я это вижу так отчетливо, как никогда прежде! Что бы не случилось в чертогах темных эльфов, каким-то образом им удалось объединить энергию мира — магию, заключенную в драконах, — и частичку энергии души, что досталась людям от их предков, древних. Не знаю, действовали эльфы умышленно или случайно, но то, что получилось в итоге, превзошло все ожидания. Сами того не зная, они сумели воссоздать наиболее редкий, четвертый вид энергии, позволяющей изменять пространство. Кто знает, на что еще она способна, если знать, как именно ее подчинить… — И что же ты будешь делать теперь, когда получила свою долгожданную разгадку? — перебил ее Хьюго, устав от размышлений о том, как именно удалось создать существ, подобных ему.

Рассуждения на эту тему всегда были для него неприятны, но по какой-то причине Биара что в первой, что во второй своей жизни любила поразмышлять вслух о природе его сущности. Каждый раз, стоило лишь заговорить об этом, в глазах ее загорался жадный огонек, желающий во что бы то ни стало докопаться до истинны. В эти моменты она напоминала пресловутых ученых из академий Золотых Дюн, к которым ее так тянуло в первой жизни. В прошлом он готов был стерпеть расспросы Биары о драконах-оборотнях, потому что знал: ею руководила жажда знаний, а в мыслях не было злого умысла. Теперь же, хоть она и говорила с прежним запалом ученого, Хьюго не мог отделаться от ощущения, что ее вел не простой интерес, а жажда чего-то большего: она желала подчинить энергию пространства в собственных, корыстных целях.