Эльванор (СИ)

Окончательно все неповиновение из меня она выбила после моего храброго, но вместе с тем глупого поступка. Я попыталась сбежать из дома вместе с каким-то юношей из школы. У нас не было ни планов, ни цели, и когда наступила ночь, мой непутевый кавалер принялся скулить о том, как он голоден и вообще ему все наскучило. Диву даюсь, как он снизошел до того, чтобы дать мне вот эту куртку, спасая от ночной прохлады, — и тут Никс указала на лежащую неподалеку одежду. — Разумеется, нас быстро отыскали. Парень дал деру, а меня схватили работники правопорядка. Отчетливо помню, как испугалась, когда они взяли меня под руки и повели к машине, но стоило завидеть маячившее вдали лицо матери, как сердце едва не остановилось от испуга.

После того, как мы ступили в дом, я мало что помнила. Кажется, мой разум отдалился от всего, затаившись глубоко-глубоко, пока тело вяло защищалось от сыпавшихся отовсюду ударов, подкрепляемых криками. Тогда Тарин превзошла себя: в сознание меня смогла привести оглушительная вспышка боли где-то в районе ребер. Я заторможено подняла взгляд только затем, чтоб увидеть, как она замахивается ногой для нового удара. От него все тело вспыхнуло жгучей болью. Кажется, я против воли закричала, чем очень смутила мать. Она нахмурилась, склонилась надо мной и что-то сердито спросила. Я не могла ответить, потому как вновь утратила контроль над собой и могла лишь громко всхлипывать от страшной боли. Поняв, что что-то не так, Тарин приволокла меня в больницу. Кажется, она сказала лекарям, что я сбежала из дому и умудрилась где-то ушибиться. Как выяснилось позже, у меня были сломаны пару ребер.

Никс перевела дух. Малшор хотел что-то сказать, но она его опередила, снова заговорив:

— С тех пор я перестала ей перечить. События того вечера превратились в бессвязную нелепицу, состоящую из боли и страха — я старалась об этом не думать. Знаешь, словно это произошло не со мной, а с кем-то другим? Изредка, когда я сильно волнуюсь, начинаю чувствовать ноющие отголоски в том месте, где были переломы — это единственное, что напоминает мне о той ночи… Ах, ну еще эта куртка! — Девушка подтянула ее к себе, любовно разглаживая. — Я пересилила себя, заставив видеть в ней не символ глупейшей из ошибок, а прямое доказательство того, какой храброй я когда-то могла быть. — Что за глупости! — возмутился Малшор. — Ты и сейчас храбрая! — Конечно, — фыркнула Никс. — Такую трусиху, как я, стоит поискать! Будь я храброй — разве стала бы терпеть все то, что Тарин делала со мной? Чем старше я становилась, тем реже они поднимала на меня руку, понимая, что не сможет вечно контролировать таким образом. Вместо этого мать взялась за другую тактику: она продолжала обустраивать мою жизнь вместо меня, собирая новые рычаги влияния, один за другим. Неинтересная мне специальность, нелюбимая работа — все это было выбрано ею, а я к тому времени разучилась стоять на своем и идти наперекор ее воле. Так и вышло, что вся моя жизнь, даже когда я стала взрослым и независимым человеком, осталась в руках Тарин.

Со временем она придумала новый подход, то и дело понукая меня тем, как сильно я должна быть ей благодарна. Говорила, что без нее я бы ничего не добилась в жизни и всем теперь обязана ей. И ведь я действительно верю в это! Просто не могу заставить себя думать иначе. Кажется, будто Тарин забралась мне в голову и перестроила мышление так, как выгодно ей самой.

Скажи, будь во мне хоть малая крупица храбрости, разве я стала бы терпеть ее? А чувствовать эту нелепую благодарность? Я настолько труслива, что просто не в силах отобрать у нее свою жизнь — у меня нет свободы.

— Но ведь ты сейчас в Эльваноре, — негромко заметил Малшор. — И что-то я не вижу нигде твоей матери… Да и вроде, работа фотографом тебе по душе. — Все так, но виной тому удачное стечение обстоятельств, а не моя смелость, — отмахнулась Никс. — Если бы мать сказала, что я не могу уехать в Эльванор, мне бы не хватило духу ей перечить. — Она с детства приучила тебя к беспрекословному подчинению и страху перед собой — нет ничего удивительного в том, что пока ты не готова выступить против нее в открытую. Однако это вовсе не значит, что ты трусиха, уж поверь мне. Ты храбрая и смышленая, но что самое главное — тебе не плевать на остальных. Я почти забыл, что такое бывает…

Никс нахмурилась, еще больше уткнувшись носом в колени. Малшор тем временем продолжил: