Эмма

Хозяева и прочие гости угодили мисс Вудхаус в неменьшей мере, чем мистер Найтли. Ее встретили с сердечностью, которая не могла не тронуть, и таким почтением, какого только можно было желать. Вскоре приехали Уэстоны: оба супруга смотрели на Эмму с любовью и пылким восхищением, а сын, приблизившись к ней, выказал веселое воодушевление, свидетельствовавшее о том, что она предмет его особого внимания. За ужином он оказался рядом, для чего, как она полагала, ему пришлось проявить некоторую ловкость.

Общество собралось довольно многолюдное. Кроме Уэстонов и мистера Найтли была еще одна семья, вполне приличная, — помещики, знакомые Коулов. Приехали также мужчины из семейства мистера Кокса, хайберийского адвоката. Позднее ожидали дам, занимавших менее видное положение, в частности мисс Бейтс, мисс Фэрфакс и мисс Смит. Но уже и теперь, за ужином, гостей было слишком много для того, чтобы все они могли участвовать в общей беседе, посему, пока речь шла о политике и о мистере Элтоне, Эмме ничто не мешало сосредоточить все внимание на своем приятном соседе. Лишь когда за столом отдаленно прозвучало имя мисс Фэрфакс, она сочла необходимым прислушаться: хозяйка дома, по-видимому, рассказывала о Джейн нечто интересное. И действительно, лелеемая Эммой часть собственного существа — фантазия — получила обильную пищу: миссис Коул пришла проведать мисс Бейтс, и первым, что бросилось в глаза, едва вошла, было фортепиано, очень красивое — не рояль, но большое пианино. Удивленная миссис Коул поздравила мисс Бейтс и спросила, откуда такой прекрасный инструмент, а та ответила, что его доставили накануне от Бродвуда. Это явилось совершенной неожиданностью как для тетки, так и для племянницы. Сперва, по словам мисс Бейтс, сама Джейн растерялась, не догадываясь, кто бы мог прислать такой подарок, но затем они обе вполне уверились: это, конечно же, не кто иной, как полковник Кэмпбелл.

— Больше-то и подумать не о ком, — прибавила миссис Коул. — Я даже удивилась, что они могли сомневаться. Но Джейн, кажется, совсем незадолго до того получила от Кэмпбеллов письмо, в котором о пианино ничего не говорилось. Она, конечно, лучше их знает, но я бы не сделала вывода, что раз они не предупредили, то и подарок не от них. Вероятно, они хотели сделать сюрприз.

Многие из гостей согласились с миссис Коул. Все, кто пожелал высказать свое суждение об этом предмете, были равно уверены в том, кем инструмент прислан, и равно рады за мисс Фэрфакс. Говоривших оказалось вполне достаточно, чтобы Эмма могла хранить молчание: думать по-своему, продолжая, однако, прислушиваться к словам хозяйки:

— Уверяю вас, господа: никогда еще я не слыхала известия, которое было бы для меня более приятно. Меня всегда огорчало, что Джейн Фэрфакс, такая искусная музыкантша, не имеет собственного пианино, когда во многих домах прекрасные инструменты простаивают без дела. Это было до крайности обидно. Не далее как вчера я сказала мистеру Коулу: мне, мол, больно смотреть на наш новый рояль в гостиной, ведь я сама одной ноты от другой не отличу, а девочки наши только еще начинают учиться. Может статься, у них ничего путного и не выйдет. А у бедняжки Джейн Фэрфакс, которая так бесподобно играет, нет совсем никакого инструмента — даже завалящего старенького спинета, чтобы побренчать по клавишам забавы ради. Мистер Коул со мной согласился, но поскольку он очень уж любит музыку, не смог отказать себе в удовольствии сделать такую покупку. Он надеется, что кто-нибудь из наших добрых соседей будет время от времени любезно заглядывать к нам, чтобы использовать рояль с большей пользой, чем удается нам самим. Для того-то мы и купили инструмент — иначе я бы стыдилась такого приобретения. Быть может, мисс Вудхаус окажет нам честь, согласившись опробовать его нынче вечером?

Эмма пообещала исполнить просьбу хозяйки и, решив, что более ничего интересного от нее не услышит, обратилась к Фрэнку Черчиллу:

— Отчего вы улыбаетесь?

— А вы отчего?

— Я? Полагаю, оттого, что полковник так богат и щедр. Пианино — великолепный подарок.

— Вы правы.

— Мне даже странно, почему Кэмпбеллы прислали его именно теперь, а не прежде.

— Вероятно, прежде мисс Фэрфакс никогда надолго здесь не задерживалась.

— Странно и то, что они купили ей новый инструмент, хотя могли одолжить свой, который, верно, стоит теперь в лондонском доме, закрытый и никому не нужный.

— То рояль. Он, пожалуй, великоват для жилища мисс Бейтс.

— Вы вольны говорить что пожелаете, но по вашему лицу я вижу: ваши мысли очень схожи с моими.

— Каковы ваши мысли, я не знаю, но скорее всего вы приписываете мне проницательность, которой я не обладаю. Улыбаюсь я всего лишь потому, что улыбаетесь вы. Ежели вас осенила догадка, то я, вероятно, охотно с вами соглашусь, но сейчас я, право, не знаю, с чем должен соглашаться. Если даритель не мистер Кэмпбелл, тогда кто же?

— Не допускаете ли вы, чтобы это могла быть миссис Диксон?