Но меня лично уже ничто не занимало теперь. Мои мысли уносили меня далеко вперед. Уцелев в только что пережитом тяжком походе, где огромный процент моих товарищей-офицеров потерял жизнь или здоровье, я решил, что служить дальше в рядах армии с пользой можно лишь с получением более широкого и высшего образования. Из головы у меня не выходил бледный труп убитого поручика Юренева, у которого учебники для подготовки в академию были с собою даже на командуемой им батарее 2й
параллели, где он и погиб, честно исполняя свой долг (зачеркнуто: и кончил свою жизнь). Когда все мои боевые товарищи теперь обсуждали вопрос, куда кому ехать на казенный счет поправлять здоровье, кому жениться, кому отдыхать, я в душе решил немедленно взяться за книги и в наступающую осень 1881 года обязательно поступить в академию.Погода во время морского перехода нам благоприятствовала, качало немного, и мы благополучно выгрузились в порту Петровском, где нас торжественно встретили все артиллеристы гарнизона. В порту мы провели около 3-х суток. Приведя все в полную готовность для дальнейшего движения, мы усиленными переходами шли теперь по торному шоссированному тракту в г. Владикавказ. Вынужденные дневки мы делали в штабе полков или стоянках батарей 20й
пехотной дивизии и 20й артиллерийской бригады: здесь нас торжественно и по старинному боевому завету принимали и чествовали наши товарищи по дивизии и бригаде. Встречи эти и прием отличались такой сердечной заботливостью относительно всего состава нашей батареи, что оставили неизгладимый след с моей душе и до сего дня.Наконец, мы добрались и до ст. Михайловской, где я начал службу. Мой кунак Казбекар с Хаджи-Мурадом встречали меня далеко за станицей верхами с некоторыми из своих родственников и радостно приветствовали меня. Станица, по кавказскому обычаю, нашу батарею встретила хлебом и солью, т. е. был приготовлен обед для всего состава нашей батареи и всего гарнизона станицы. Мы пришли в станицу утром.
В дружеской беседе со всеми старшими знакомыми провели время, но когда, как и где я заснул – совершенно не помню после турьих рогов, в которых вместо стаканов подавали вино во время многочисленных тостов. На следующий день, простившись со всеми старыми моими сослуживцами и знакомыми, а также распорядившись оставшимся моим скромным имуществом, я в составе своей боевой батареи двинулся дальше в г. Владикавказ.
Этот переход прошел с ночлегами быстро. Наш, теперь уже на совершенно законном основании назначенный (с производством в подполковники) командир батареи Петр Николаевич Полковников торжественно вступил во главе батареи в г. Владикавказ, где нас встретили с музыкой командир бригады генерал Иван Григорьевич Болтенко со всеми наличными офицерами бригады, а также многочисленные друзья и родные офицеров и солдат батареи.
Трудно передать чувство, которое испытывает человек, закончивший добросовестно порученное ему ответственное и общественного большого значения дело, возвращаясь туда, откуда его на это дело послали! Общество Владикавказа встретило нас с величайшим гостеприимством и уважением. В нашу честь начались обеды и вечера. Но для меня все это было чуждо, так как мысли мои были среди моих коренных родных и старых друзей, а затем где-то в академии. Я стал проситься на месяц в отпуск повидать родных, но генерал Болтенко приказал с отпуском подождать, так как из штаба наместника Кавказа дали знать, что на днях специально для смотра нашей вернувшейся из Ср[едней] Азии батареи приезжает сам наместник фельдмаршал великий князь Михаил Николаевич.
Через несколько дней (очень горячей подготовки с нашей стороны) состоялся на артиллерийском полигоне смотр наместника, которого сопровождала огромная свита. Нам произвели строевое учение, осмотрели людей, лошадей и вынесли суждение, что, «невзирая на более чем 2-х летний поход, батарея осталась отличной строевой частью