Энциклопедия жизни русского офицерства второй половины XIX века (по воспоминаниям генерала Л. К. Артамонова)

Первый раз в своей жизни я очутился в театре. Для нас были заняты подряд во втором ярусе несколько лож. В ту пору киевский театр был хорош и славился недаром. Состав труппы показался нам просто чудесным. Мы с затаенным дыханием слушали артистов, пожирая глазами и сцену, и весь театр в антрактах. Директор был в ложе, в одном ярусе с нами, но у него сидели какие-то его друзья. Нам в антрактах приносили, по его распоряжению, лимонад и пряники.

Впечатление от спектакля было грандиозное. Омнибусы привезли нас и обратно домой, где мы на своих столах в рекреационном зале получили горячий чай и по бутерброду с маслом и ветчиной.

Заснули мы все крепко. На следующий день экзамен по алгебре, в присутствии инспектора, двух экзаменаторов (капитана Тимофеева и профессора А.В. Клоссовского), и воспитателя, прошел блестяще во всём нашем классе: «шестёрки» были у некоторых только, а в остальной массе отметки хорошие и выше хорошего.

Мы были в восторге и рьяно принялись за работу, чтобы не подгадить и все другие свои экзамены. Нашему классу выпало счастье ещё раз попасть в театр на пьесу «Каширская старина», действительно великолепно разыгранную артистами. И опять-таки экзамен прошел после театра вполне для всех успешно. Мы были теперь очарованы и стали верить, что наш директор, по словам старых служителей корпуса, не только «нутро человека понимает, но на два аршина под ним в земле все видит».

Все экзамены закончились благополучно, и все мы, воспитанники, перешли в VI^й класс. Летом я решил остаться в корпусе, о чем и сообщил родителям с уведомлением о благополучном исходе экзаменов.

Место свое в классе по списку отметок я сохранил твёрдо. Мы скоро вышли в лагерь, который значительно обстроился и улучшился, сравнительно с тем, как я его узнал впервые. В каждом возрасте были (применительно к летам воспитанников) все гимназические машины, гигантские шаги, великолепный кегельбан с отличными тяжёлыми шарами; а кроме того – специальный военный городок с разнообразными, трудно одолеваемыми препятствиями.

Жизнь в лагере была строго распределена между часами обязательных занятий (фронтовым учением, разного рода гимнастикой, фехтованием (даже и на ружьях) в лагере и научными беседами с воспитателями или преподавателями в виде экскурсий, не только в кадетской роще, но и в более отдалённых окрестностях г. Киева. В лагере была временная библиотека, где ежедневно (после обеда) можно было получить или обменять книгу. Кормили нас хорошо и вполне сытно. В нашем распоряжении оставалось всё-таки достаточное время для чтения и для игр. Любители составляли хоры и оркестр. Наше пение и оркестровая игра уже очень нравились не только своим, но и посторонним слушателям.

Директор лично, с большой группой перешедших в VII класс своих коренных питомцев, предпринял поездку в одно очень большое и высококультурное хозяйство в Полтавской губернии, руководимое личным другом директора. По рассказам прогостивших там больше 2-х недель участников, они превосходно и с большой пользой для себя провели это время.

Я каждое воскресенье и праздники ходил вполне самостоятельно в отпуск в городе Киев и в семью друзей брата Максимилиана, и к новым моим, уже лично знакомым и друзьям. В г. Киев приехал года два тому назад младший из единокровных братьев моей мамы (детей деда Андрея Невадовского и мачехи-француженки). Это был очень избалованный, своенравный и легкомысленный человек, уже лет около 40, который нигде и не на какой службе или работе долго усидеть не мог. Он очень редко меня навещал, когда был еще холостым, не вызвав, однако, к себе никаких симпатий. В истекающую зиму он женился на старшей дочери очень почтенной вдовы довольно известного кавказского лесовода и научного работника г. Чернушевича. У вдовы было три дочери (Елисавета – за 28 л., Клавдия – 25 л. и Юлия – 14 л.) и два сына (Николай – 23 г. и Леонид – 18 л.). Сыновья учились в Петербурге. Эта семья скоро стала моими друзьями. Я не любил ходить к дяде, который со своей женой жил самостоятельно, но часто посещал только вдову (глубоко симпатичную старушку Елизавету Никитишну), очень умную, долго прожившую в Закавказье, о котором она много интересного любила рассказывать. С Юлией мы очень сдружились.

Дядя вёл себя очень грубо и безответно со своей тещей и был глубоко неприветлив в отношениях к ней. Жена его вела двуличную политику, лавируя между мужем и матерью, а это мне претило. Кроме этой семьи у меня были еще знакомые, но там я бывал очень редко. Под праздники я уходил летом в отпуск с ночевкой к своим друзьям (Чернушевичам или Волковым).