Энциклопедия жизни русского офицерства второй половины XIX века (по воспоминаниям генерала Л. К. Артамонова)

Однажды, во время праздничных вакаций всем танцующим из средних и старших классов предложено было перед вечером приготовиться: хорошенько умыться, почиститься, одеть чистое белье и новое обмундирование и быть готовыми к отъезду на бал в Киевский женский институт. Мы все этим приглашением сильно взволновались, а товарищи (таких было много), не желавшие серьезно выучиться танцевать, теперь поняли свою ошибку.

Скоро явился сам директор и лично всех осмотрел. В 8 ч. вечера подали несколько колесных омнибусов¹ (курсировавших летом по шоссе от Киева), нанятых заблаговременно директором для нашей перевозки. Отправилось нас человек около 60-и. В институте нас встретило все начальство, в лице начальницы и классных дам, в огромном актовом зале. Директор лично представил каждого из нас начальнице, называя имя и фамилию, а иногда какой-либо ласковый эпитет. Мы целовали у начальницы руку, а она каждого из нас – в голову. Затем классные дамы пригласили нас познакомиться с институтками, называя их имена и фамилии, а мы уже сами называли себя. Скоро мы оказались как-то разделёнными попарно и сели на стульях. Помню большое взаимное стеснение и доносившиеся обрывки разговоров.

– Скажите? А опасно жить в вашей кадетской роще?

– Нет ничего! Жулики, конечно, есть, но мы ходим туда днём.

– А у нас сегодня по случаю бала было на третье блюдо мороженое!

– А у нас, чтоб ехать на бал, выдали новые сапоги!

– Неужели? Это интересно!

– Не верите? Вот посмотрите! – и кадет вытягивал обутую ногу из-под стула.

Словом, разговорились. Классные дамы порхали между нами, устраивая кадриль и сводя пары. Началось с вальса и польки. Бал постепенно разгорался. Вдруг на средину выскочил наш шестиклассник Рыбницкий и по-французски, хотя и с нижегородским выговором, начал дирижировать. Он считался у

¹ Омнибус – многоместная повозка на конной тяге, вид городского общественного транспорта, характерный для второй половины XIX века. нас отличным танцором и даже написал какое-то руководство для дирижёра

[38]. Мы это знали, но смелой инициативы от него всё-таки не ожидали. Все очень оживились со своим дирижёром, и бал прошёл великолепно к обоюдному удовольствию всех присутствующих.

Директор и начальница первым своим опытом общения детей обоего пола остались совершенно удовлетворены. В антрактах нас угощали фруктами и чаем с печениями, а за ужином были котлеты с горошком и мороженое с цукатами. Мы сердечно простились с нашими парами и церемонно откланялись начальнице и классным дамам. В этом бале всё было просто и весело: он резко отличался от прежних пышных недетских балов, где всего меньше испытывали удовольствия мы, кадеты, для которых это развлечение якобы и устраивались. Вернулись мы домой около 1 часу ночи вполне довольными и крепко уснули.

Эпидемических заболеваний в корпусе не было. Еженедельно, «во всех возрастах по очереди» проводился тщательный и поголовный медицинский осмотр каждого из нас, притом от головы до пяток. В старшем возрасте у некоторых воспитанников были обнаружены венерические заболевания. В киевском паноптикуме (на Крещатике), где показывали восковые фигуры замечательных людей (и учёных, и злодеев), как раз в это время открылась выставка половых болезней. Директор поручил воспитателям и врачам ознакомить нас с сущностью половой системы и поочередно средние и старшие классы сводить на выставку и объяснить все половые болезни и их последствия. Помню, что я долго не мог спать от ужаса и отвращения, какие внушила мне эта выставка.

Эти наши экскурсии в каждом возрасте директор завершал коротеньким внушением: «Дети! Берегите свое здоровье прежде всего для самих себя и вашей будущей работы. Потерять его легко, а восстановить иногда и совсем невозможно. Уходит здоровье быстро и пудами – возвращается медленно и золотниками. Не бойтесь и не ленитесь немедленно заявить воспитателям или врачу, если кто чем-либо заболел. Надо лечиться своевременно».

– Но самое важное – не торопитесь, – говорил директор уже старшим классам, среди которых оказались «венерики», – природу не следует насиловать; на всё придёт свое время; дурного примера с молодых развратников не берите. Они будут неизбежно наказаны за это: и болезнями, и ослаблением памяти, и преждевременной потерей энергии в труде.

Все такие наставления глубоко проникали и в наши головы, и в наши сердца. Это не было сухое резонерство. Но с венериками было поступлено всё-таки очень строго: подробно расследовали, где и когда они заразились, разыскали и передавших им заразу женщин. Больших воспитанников изолировали и серьезно лечили, даже одного возили летом в Пятигорск, но всех по излечении перевели из нашего корпуса в другие.

Вместо «молодечества», какой носило прежде в кадетском корпусе ранее половое общение с женщинами и скверного ухарства бахвалиться даже «кавалерским орденом» установилось среди нас самое определённое отвращение к такому раннему разврату, особенно после знакомства с болезнями в паноптикуме.