Уриной расписаны стены бетонные,обоями выборов бренными убраны.Отёчные лики народных избранников,алеют тонами партийных предбанников.Под лозунгом «… ликий советский народ!»ночлежня-барак, конопли огород…Наш поезд, – чуть завтра, – сглотнёт нас домой.Устали, застрявши в «юдали» родной.Кладбищенский рынок. Пивная. Вокзал.Матов рулады. Истошный вокал.Труба минаретом – смердит сигаретой.Брешущих пусто собак не унять,как паре почтенных бомжей не понять, –что завтра, – пришло!Лямки извечного скарба заплечноготащим в буфет привокзальныйфатально – индустриальный.(Взволнован немного инструктор Серёга).В мозолистой лапе, букетик финальныйсвечою пасхальной.Со щедрой вдовою буфетчицей Ленойони ритуалят прощальную сцену:– Ну, всё… (до свидания в щёчку) – спешу……адрес запомнил, с Москвы напишу…Пытаясь ответить, успела шепнуть:У нас хорошо… приезжай отдохнуть…
ЗА ЧАС ДО СНА
День иссяк. Пора сбираться, с силой тёмною сражаться.Сны-кошмары, – вражья рать, – вам меня не запугать.Серых дум не разглядеть, – чёрных орд не одолеть.Засыпать, как в бой идти. Но ни войска, ни пути.Тьма царит над полем битвы. Крест мой меч, а щит – молитва.Больно, грязно, тесно, душно. Жаль, что тело непослушно.Мне бы мразь стащить в букет, и под солнышко, – на свет…Серых дум не разглядеть – чёрных орд не одолеть.Гнев, тревога и досада, -злачномрачная рассада,рваной раною гниёт, силы зла на пир влечёт.Душу я свою омою и лазейку к ней прикрою.Но не время. Не сейчас. Повоюем. Через час.
Это было в осеннем лесу.Листья робко учились летать.Я вдыхал их предсмертья красу,Сам, собравшись, к зиме умирать.У чернявого рыхлого пня,Навалившись спиной на кору,Дам себе, вот о чем помечтать, –А быть может, я… и не умру?Кем хотел бы я стать? – Добрым сном,Отраженьем луны в неглиже,Ветром ярким, весёлым дождём?…А быть может, я… умер уже?