Эпоха великих потрясений: Энергетический фактор в последние десятилетия холодной войны

Принципиально новым параметром этой программы стала позиция по палестинскому вопросу, однако двусмысленность понятия «homeland» потребовала от президента публичного разъяснения своей точки зрения. 16 сентября 1977 года в интервью группе СМИ он пояснил, что речь идет о создании некой палестинской «целостности» («entity»), а не о палестинском государстве как таковом, причем эта единица, по мнению президента, могла бы быть ассоциирована «например, с Иорданией». Позиция Вашингтона в отношении ООП осталась прежней: США отвергали возможность общения с этой организацией до тех пор, пока она не признает публично право Израиля на существование и не примет положений резолюции № 242^[324]. Пассажи президента об «отчизне палестинцев» спровоцировали рост недовольства среди американских евреев и вызвали самую жесткую критику и непонимание в Тель-Авиве.

Буквально сразу после инаугурации Дж. Картер энергично приступил к реализации своего намерения усадить стороны за стол переговоров в Женеве. В конце января – начале февраля 1977 года этот вопрос, наряду с отменой поправки Джексона – Вэника и ратификацией ОСВ-2, стал одной из основных тем его переписки с Л. И. Брежневым. В ходе мартовского визита С. Вэнса в Москву (28–30 марта 1977 года) была достигнута принципиальная договоренность о возобновлении работы Женевской мирной Конференции, за чем последовали полугодовые переговоры относительно форматов и представления палестинской стороны. Несмотря на то, что 1 октября 1977 года было выпущено очередное советско-американское коммюнике, в котором заявлялось об открытии Женевской конференции до конца года, этому мероприятию не суждено было состояться, в частности, из-за стремительного ухудшения отношений между сверхдержавами по широкому спектру вопросов.

К концу 1977 года в Белом доме отказались от проведения изначально заявленного курса. Эта перемена была связана с потрясшей весь мир «инициативой Садата» – посещением им в ноябре 1977 года непризнанной столицы еврейского государства, Иерусалима. Анвар Садат стал первым главой арабского государства, предпринявшим такой шаг. Сам же он считал эту поездку своей главной заслугой, позволившей ему «взорвать психологический барьер», составлявший 70 % всей ближневосточной проблемы. Не оставляя претензий на лидерство в арабском мире, он всячески демонстрировал свою приверженность арабскому делу и идеалам всеобъемлющего урегулирования. Выступая в Кнессете – кстати, на арабском, а не на английском языке, вопреки рекомендациям своих министров^[325]

, – он подчеркнул, что «приехал сюда не для того, чтобы подписать сепаратное соглашение между Израилем и Египтом, так как это не является целью политики Египта»^[326]. Однако в арабском мире египетскому коллеге не были склонны доверять.

В этих условиях США, в одностороннем порядке ставшим брокерами нового раунда переговоров, было принципиально важно не допустить повторения «нефтяной атаки» со стороны ОПЕК, костяк которой по-прежнему выступал против сепаратных решений. Понимая глубину разочарования арабской стороны отходом от всеобъемлющего урегулирования, США пересмотрели свою тактику опоры на Саудовскую Аравию, традиционно выступавшую за умеренный рост цен в ОПЕК, в пользу Ирана – неарабского гиганта организации, который должен был выступить в несвойственном ему качестве сторонника сдерживания цен на период переговоров.

На декабрьской конференции ОПЕК 1977 года в Каракасе Тегеран впервые в истории организации стал инициатором замораживания цен на их текущем уровне в 12,7 доллара^[327]

. Конференции предшествовал ноябрьский визит шаха в Вашингтон, где он провел много времени в беседах с президентом наедине и получил подтверждение о продаже Ирану семи самолетов Boeing 707, оснащенных системой AWACS (Airborne Warning and Control System) – комплексом дальнего радиолокационного обнаружения и управления.

Вступая на тропу двусторонних переговоров, Вашингтон пожелал заручиться гарантиями стабильных поставок нефти, тем более что теперь, в 1978 году, его зависимость от импорта «черного золота» возросла почти до 40 %. О тактическом повороте в политике ОПЕК на время Кэмп-Дэвидского процесса также свидетельствует тот факт, что на Таифской конференции ОПЕК в мае 1978 года саудовский министр А. Ямани представил вниманию удивленных коллег проект долгосрочной ценовой стратегии, предполагавшей постепенную индексацию цен на «черное золото» в соответствии с изменением различных параметров мировой экономики^[328]. Несмотря на то, что конференция вразумительно по его предложению не высказалась, само его обнародование было примечательно. В целом, почти весь 1978 год, то есть пока США вели переговоры между Египтом и Израилем, цены на нефть оставались на уровне в 12,7 доллара, а значит, ставка США в этом вопросе на Иран оказалась верна.