Эра смерти. Эра империи

– Знаю, – ответил он. Затем опустил копье и прислонил его к стене справа от косяка.

Долгое время они разглядывали друг друга, словно играя в гляделки.

По двору вразвалку бродили утки, на деревьях пели птицы. Никто из них не обращал внимания на историческую встречу.

– Пригласишь меня войти?

– Нет. – Она скрестила руки.

– Тогда зачем было звать меня?

– Кто сказал, что я тебя звала?

Он ответил обаятельной улыбкой. Увидев ее реакцию, быстро перестал улыбаться.

– Ты оставила ключ при себе, чтобы я за ним пришел. Я считаю это приглашением.

– Прошло шестнадцать лет. Чего ты явился сейчас?

– Навещал подругу неподалеку.

– Те, кого ты прислал… они действовали очень убедительно. Ты поэтому их прислал, да? Чтобы умаслить меня?

– Получилось?

– Я же тебя позвала.

Он снова улыбнулся:

– Но в дом все еще не пригласила. – Он попытался заглянуть мимо нее в хижину.

– И не приглашу. – Мьюриэл сняла с шеи ключ и протянула ему.

Он долго его разглядывал.

– Нет, – наконец сказал он, качая головой.

– Что значит «нет»? – Она покосилась на цепь, на которой висел ключ, чтобы убедиться, что он еще там. Ключ был на месте, и она в смятении нахмурилась.

– Я пришел не за этим. Ключ твой.

Мьюриэл предвидела эту встречу, но такого не ожидала. Она зажала ключ в кулаке, цепочка качалась из стороны в сторону.

– Почему?

– Подарок на день рождения. Наверняка я пропустил какой-то из них… да, кажется, почти все. Нужен очень хороший подарок, чтобы загладить вину.

Мьюриэл опустила руку, не выпуская из нее Ключ Этона, и продолжала мрачно смотреть на него. Это его обаяние означало, что он задумал что-то ужасное.

– Почему?

– Потому что я тебе доверяю.

– Не стоит. – Она намеренно вложила в слова яд, считая важным напомнить Турину, как сильно его ненавидит – как сильно презирает его.

– Знаю. – Отец пожал плечами в этой своей раздражающе разумной манере, скрывавшей его чудовищную сущность. – Но с чего-то надо начать.

Она молча разглядывала его лицо. Она ошиблась. Все-таки он выглядел иначе. Трудно было понять, что изменилось, но он стал как будто старше или, возможно, просто очень устал.

– Зачем отдавать его мне? Почему сейчас? Думаешь, раз Трилос сбежал, я не воспользуюсь им?

Его лицо никак не изменилось. Ни ухмылки, ни закатывания глаз, ни привычного презрения.

– Хочу, чтобы ты оставила его у себя до тех пор, пока не будешь готова простить меня. Тогда…

Она рассмеялась так громко, что напугала птиц поблизости, и замахала руками, отгоняя дурацкое предположение.

– Я никогда не смогу простить тебя. – Она говорила громко; этого следовало ожидать. Голос дрожал; это ее удивило. – После того, что ты натворил. После всего, что ты натворил!

Он не обратил внимания на ее слова.

– Когда будешь готова простить меня, воспользуйся им.

– Воспользоваться?

– Да. Выпусти их всех.

Она прищурилась.

– Не понимаю.

Он, казалось, удивился. Он сделал шаг к ней, всего один шаг, и протянул руку. Что ей делать, если он посмеет дотронуться до нее? Ответ не понадобился, потому что он замер, озадаченно рассматривая ее.

– Значит, ты не видишь?

– Чего не вижу? – спросила она.

Возможно, это очередной трюк, манипуляция. Отец ловко управлял катаклизмами. Он мог бросить камушек в озеро и тем самым изменить судьбы миллионов, если делал это достаточно рано.

Это камушек? Или ложь?

Он говорил о будущем. Все эсиры в той или иной степени обладали даром предвидения. Но не Мьюриэл. Она была из второго поколения и вовсе не обрела бы это умение, если бы отец обманом не заставил ее съесть плод Элурии. Одного укуса хватило, чтобы нанести непоправимый ущерб, сделать ее бессмертной и наделить даром провидицы. Видения Турина были ни с чем не сравнимы, ибо он – эсир – съел целый плод, Мьюриэл же по большей части видела только туман. В настоящем она могла ясно заглянуть куда угодно, но чем дальше в будущее смотрела, тем туманнее оно становилось.

– Поймешь, когда тот день настанет, – сказал он ей.

– Это уж точно произойдет, когда деревья научатся ходить, а камни говорить.

Она наблюдала за ним, пытаясь понять, является ли все это частью какого-то коварного замысла. Наверняка. Это же Турин.

– Ты что-то недоговариваешь.

– Я редко что-либо рассказываю. – Он смущенно улыбнулся. – Если бы рассказал, ты могла бы плохо обо мне подумать.

– Хуже уже невозможно.

Она не знала, зачем так сказала. Просто сорвалось с языка. Может, она хотела сделать ему больно. Обычно она только за этим и разговаривала с отцом.

Он промолчал, и Мьюриэл добавила:

– Тебя ищет Трилос.

Она намеревалась произнести это мстительным тоном, словно злое пророчество. Хотела дать понять, что ему не избежать кары. А получилось, будто она плюет против ветра.

– Слышал. Наверное, хочет убить меня.

– А он это может?

Турин пожал плечами:

– Тебе ли не знать, что есть вещи пострашнее смерти. Но да, думаю, это возможно. Трилос умен. Наверное, уже придумал способ. Или скоро придумает.

– Это было бы… плохо. Ты в Пайре? Тюремщик, приговоренный к заточению? Тебя там никто не любит.