Эркюль Пуаро

– А вы? – ответил вопросом Спенс.

Пуаро развел руками.

– Хотел бы я знать, – сказал он, – какие именно факты говорят против него.

– Вы имеете в виду не точные улики, а все факты, которые дают возможность строить предположения?

Пуаро кивнул.

– Зажигалка, – сказал Спенс.

– Где вы ее нашли?

– Под телом.

– Отпечатки пальцев?

– Никаких.

– А, – сказал Пуаро.

– Да, – сказал Спенс. – Мне это и самому не очень нравится. Затем – часы этого человека остановились на девяти часах десяти минутах. Это вполне соответствует медицинскому заключению и показанию Роули Клоуда, что Андерхей с минуты на минуту ждал посетителя.

Пуаро кивнул:

– Да, все очень точно сходится.

– По-моему, мосье Пуаро, нельзя не принимать во внимание, – продолжал Спенс, – что Дэвид – единственный человек (точнее говоря, он и его сестра), у которого есть хоть какой-то мотив. Или Дэвид Хантер убил Андерхея, или же Андерхей был убит неким приезжим, который следовал за ним по каким-то причинам, о которых мы ничего не знаем. Второй вариант кажется совершенно неправдоподобным.

– О, с этим я согласен.

– Видите ли, в Вормсли Вейл нет никого, кто был бы заинтересован в этом убийстве, разве что по воле судьбы здесь живет кто-то, кроме Хантера, кто был связан с убитым в прошлом. Я никогда не исключаю возможности таких совпадений, но в данном случае нет ни намека на что-нибудь подобное. Роберт Андерхей был чужим для всех, кроме Розалин Клоуд и Дэвида Хантера.

Пуаро кивнул.

– Семья Клоудов должна была бы беречь Роберта Андерхея как зеницу ока. Будь он жив и здоров, им бы обломилось огромное состояние, которое они поделили бы между собой.

– И снова, mon ami, не могу с вами не согласиться. Роберт Андерхей, живой и здоровый, – это как раз то, что им было нужно.

– Итак, наш вывод остается прежним: Розалин и Дэвид Хантер – только у них двоих есть мотивы к преступлению. Розалин была в Лондоне. Но Дэвид, как мы знаем, в тот день был в Вормсли Вейл. Он прибыл на станцию Вормсли Хит в пять тридцать.

– Итак, мы имеем мотив (записываем это крупными буквами) и тот факт, что с пяти тридцати и до какого-то не установленного времени Хантер был здесь.

– Точно. Теперь возьмем рассказ Беатрис Липпинкотт. Я ей верю. Она действительно слышала то, о чем рассказывает, хотя, возможно, несколько все приукрасила – ведь это так свойственно человеческой натуре.

– Еще как свойственно, вы правы!

– Помимо того, что я хорошо знаю эту девушку, я верю ей и потому, что некоторые вещи она просто не могла бы выдумать. Например, она никогда прежде не слышала о Роберте Андерхее. Поэтому я верю ей, а не тому, что рассказал Хантер.

– Я тоже, – сказал Пуаро. – Она произвела на меня впечатление необыкновенно правдивой свидетельницы.

– И у нас есть подтверждение, что ее рассказ правдив. Как вы думаете, для чего брат и сестра отправились в Лондон?

– Это один из самых интересных для меня вопросов.

– Видите ли, финансовое положение таково: Розалин имеет только пожизненный доход с собственности Гордона Клоуда. Она не может касаться капитала, не считая, кажется, тысячи фунтов. Но драгоценности принадлежат ей. Так вот: первое, что она сделала в городе, – это отнесла несколько наиболее ценных вещей на Бонд-стрит и продала их. Ей срочно нужна была большая сумма денег – иными словами, ей надо было заплатить шантажисту.

– Вы называете это уликой против Дэвида Хантера?

– А вы нет?

Пуаро покачал головой:

– Безусловно, это можно считать доказательством того, что Хантера шантажировали, но доказательством намерения совершить убийство – нет. Это несомненно, mon cher. Или молодой человек собирался платить, или же он задумал убийство. Вы нашли доказательство того, что он собирался заплатить.

– Да, да... Может быть, и так. Но ведь он мог и изменить свое решение.

Пуаро пожал плечами.

– Я знаю людей такого типа, – задумчиво продолжал инспектор. – Это люди, которые хорошо проявили себя во время войны. Колоссальная отвага. Дерзость. Безрассудное пренебрежение собственной безопасностью. Эти люди пойдут на что угодно. Обычно они получают ордена, но заметьте: чаще посмертно. Да, во время войны такой человек – герой. Но в мирное время... в мирное время эти люди часто кончают тюрьмой. Они любят риск, не умеют идти проторенной дорожкой и им наплевать на общество... И наконец, они ни во что не ставят человеческую жизнь.

Пуаро кивнул.

– Говорю вам, – повторил инспектор, – я знаю людей такого типа.

Наступило долгое молчание.

– Eh bien, – сказал наконец Пуаро. – Мы пришли к выводу, что перед нами тип человека, способного на убийство. Но это все. Мы не продвинулись ни на йоту.

Спенс взглянул на него с любопытством.

– Вы сильно заинтересовались этим делом, мосье Пуаро?

– Да.

– А почему, разрешите спросить?