Эскадра

Одновременно с нами готовилась к выходу в 1919 год группа наших боевиков. Они весьма экзотично смотрелись в форме каппелевского полка, вернее отряда Народной армии КОМУЧа, или иначе – белой армии Восточного фронта. Мужики обнашивали зимнюю форму цвета тёмного хаки с красным кантом и красными погонами. К ней прилагалась тёмно-серая бекеша, фуражка цвета хаки, тёмный башлык, чёрные сапоги и перчатки и длинный прорезиненный плащ грязно-зелёного цвета. Мои «буржуи» вместе с «белогвардейцами» смотрелись в коридорах Орлиного крыла весьма экзотично.

По общему мнению, от современного оружия мы отказались. Моя группа «черногорцев» вооружилась увесистыми тростями со скрытыми клинками. А «каппелевцы» получили на оружейном складе укороченные мосинские карабины, многозарядные пистолеты-маузеры и кривые артиллерийские кинжалы-бебуты. Из современного оружия они взяли лишь биокорректор с сильным снотворным.

День начала операции выдался холодным. Лёгкий морозец усугублял противный ветер, который так и норовил забраться под наши летние костюмчики. Заскочив в корпус хроноустановки, мы облегчённо вздохнули, наслаждаясь мягким теплом. Александр вручил каждому из нас портмоне с ассигнациями и монетами России и Австро-Венгрии, трости и российские паспорта образца конца 19 века. Помимо этого мне достался саквояж, в котором лежали разные принадлежности, а также подарки правителю Черногории: в бархатных футлярах шикарная ручка-самописка «Паркер» с золотым пером и золотые наручные часы, сработанные под швейцарский образец Бурэ. Там же находилась папка с рекомендательными письмами от министра финансов Российской империи Сергея Юльевича Витте и гарантийными письмами от Государственного банка России и Петербургского международного коммерческого банка. Документы, конечно, поддельные, но безупречно сработанные

Мы подъехали к концу павильона, дождались, когда замерцает кольцо портала и все вместе шагнули в Черногорию конца 19 века.

ГЛАВА 3.

Майское утро в Подгорице встретило нас ярким солнцем, тёплым ветерком с Ариатики и особым южным запахом, который любой северянин узнает с закрытыми глазами и почует с первого вдоха.

Портал открылся в заброшенной нежилой части старого города, где причудливо перемешались вросшие в землю римские, византийские и славянские развалины, густо затянутые плющом, диким виноградом и сорной травой. Непрерывно спотыкаясь, мы пробрались по безмолвным руинам с остатками былого величия и вышли на мощённую камнем и накатанную до состояния колеи древнюю дорогу, с проросшей между плитами травой. Укрываясь от жгучего солнца, мы прижимались к узкой тени у разрушенных стен, и, пробираясь по античной мостовой, удивлялись, что в этих краях всё построено из камня даже низкие заборы и собачьи будки. Слегка напрягали тишина и безлюдье, будто на старый город обрушилась какая-то напасть, забравшая всех жителей.

Вздох облегчения вырвался, когда в конце улочки мы встретили человека, несущего вязанку хвороста. Он уступил дорогу и слегка поклонился, сняв помятую пропотевшую войлочную шляпу.

Плавно изогнувшись, улочка пересеклась с другой, тоже мощёной старым камнем, до блеска натёртым колёсами и ногами. На этой улице строения тоже дышали древностью, но выглядели новее. Кое- где встречались двухэтажные дома с черепичными крышами и крытыми балконными галереями. Появились и прохожие. Лучше других освоивший сербский язык Лунь жестом остановил погонщика волов:

– Здраво. Где у граду кућу владара? (Здравствуй. Где здесь в городе дом правителя?).

– Здраво. Вам је тамо. Кроз три улице ће бити трг, иза ње палата. (Здравствуй. Вам туда. Через три улицы площадь, за ней дворец.), – возница махнул куда-то за спину, снял шляпу и вытер рукавом украшенную лысиной голову.

– А има ли у близини добар гостионице? (А есть ли поблизости приличный постоялый двор?).

– Како да не буде. Постоји такав. Кроз две улице лево близ реци. (Как не быть. Есть такой. Через две улицы налево ближе к реке), – он неспешно расправил усы и, прикрикнув на волов: «цоб-цобэ», стукнул их по задницам палкой и потащился дальше.

Небольшую уютную гостиницу мы нашли на второй по счёту улице, плотно застроенной двух и трёхэтажными аккуратными домами. Мимо изредка громыхали повозки и коляски, запряжённые сытыми гладкими лошадьми. Среди публики в национальных одеждах попадались люди и во вполне европейских костюмах, головы некоторых дам украшали широкие и лёгкие шляпки, а затянутые в тонкие белые перчатки руки модниц держали ажурные зонтики от солнца. На другой стороне улицы двое мальчишек громко кричали, размахивая газетами.