Эскадрон, сабли наголо!

Три с половиной десятка ружей ударили залпом из положения с колена в подскакивающую к броду конницу.

– Вторая шеренга, огонь!

– Третья, огонь!

– Фланги, огонь!

Дружные и плотные залпы драгун выбили передовых всадников и их коней, остальные не решились продолжать наступление, не доскакали до брода каких-то пары десятков шагов, резко развернулись и понеслись от реки прочь.

– Огонь без команды, по своей сноровке, россыпью! – крикнул подполковник.

У Тимофея, орудующего шомполом, пуля была уже в стволе, и он, плотно прижав приклад мушкета к плечу, взвел большим пальцем курок.

– Не успеешь, не уйдешь! – пробормотал он негромко, совмещая прорезь целика с мушкой. – Какой же дурацкий здесь прицел! – и, выдохнув, плавно выжал спусковую скобу.

Бам! В плечо ощутимо ударило, а тот татарин, что скакал чуть правее всех, у самой обочины, раскинул в стороны руки и выпал из седла.

– Мой или нет? – пробормотал Гончаров, выхватывая из лядунки новый патрон.

От занятых фланкерами позиций слышалась частая трескотня выстрелов, и вслед отходящей неприятельской коннице все неслись пули.

– Отставить стрельбу! – крикнул подполковник. – Они уже далеко отскочили, нечего зазря порох жечь!

Сзади послышался отбивающий походный марш звук барабана, и вскоре показалась основная колонна русских войск.

– Приказ от генерала Тучкова: драгунам прикрывать фланги и тыл пехотных колонн! – с ходу выпалил подскакавший адъютант его превосходительства. – Как донесли только что вернувшиеся дозорные, впереди, перед самым Гюмри, находится около десяти тысяч конницы ханцев и отряд мятежного царевича Александра. Сейчас был их передовой отряд, а совсем скоро сюда и главные силы подтянутся!

Вода в реке была пехотинцам по колено. Первыми на противоположный берег вышли мушкетеры Тифлисского полка, за ними проследовали два батальона гренадеров из Кавказского и восемь полевых орудий. Пехота выстроилась в плотное каре и пошла по расширяющейся Ширакской котловине вперед.

– «Коноводам – подать коней!» – трубили сигнал штаб-трубачи.

– Седлай коней! – разнеслись команды эскадронных офицеров, и вскоре вслед за пешим войском последовала и регулярная русская кавалерия. К Нарвскому драгунскому полку пристроились сотня донских казаков и еще две сотни грузинских и армянских ополченцев. Примерно через версту хода показался и неприятель. Под барабанный бой русские колонны продолжали движение вперед. Ударили выкаченные в промежутках между пехотными построениями полевые пушки, раздался один, второй, третий ружейный залп, и неприятельская конница отхлынула.

– Вперед, братцы! В штыки! – разнеслись над долиной команды русских офицеров, и колонны под мерный барабанный бой пошли дальше.

Дважды бросался неприятель в атаку, и каждый раз он откатывался назад, отбитый ружейными залпами и пушечной картечью. На третий раз по приказу генерала Тучкова в атаку пошла вся имевшаяся у него кавалерия. Эскадрон Гончарова летел вперед, обходя каре гренадеров слева. Пехота уже отбилась от наскока вражеской конницы и теперь наблюдала, как драгуны несутся на смешавшихся и отходящих ханцев.

– Дайте им прикурить, братцы! Рубите в капусту басурман! – кричали солдаты, потрясая фузеями.

– Ура-а! – гремело над огражденной горами долиной.

– Не уйдешь! – Тимка выхватил из бушмата мушкет и разрядил его в мелькающие впереди спины. Попасть на ходу в цель было нереально, и он, вставив его обратно, подстегнул Чайку, а потом начал заворачивать ее немного правее. – Ну же, вперед, вперед, милая! Ходу!

Догнать отходящих с флангов ханцев было уже невозможно, они неслись прочь во всю прыть, и только в самом центре отбитые русской пехотой чуть задержались несколько их сотен. На них-то сейчас и заходили с флангов два эскадрона драгун, отрезая пути отступления. Вырвав саблю из ножен, Тимофей сблизился с пригнувшимся к холке своего коня воином и резко хлестнул его клинком по плечу. Конь несчастного принял вправо, и прямо на драгуна выскочило сразу двое. Со звоном ударила по сабле сабля, рука начала делать новый замах, но он явно не успевал за вторым противником. «Вот и все!» – промелькнуло в мозгу. Он словно бы физически почувствовал, как острый клинок проходит сквозь его живую еще пока плоть, разрубая.

«Бам!» – хлопнул рядом выстрел пистоля, и татарин, приподнявшийся на стременах для удара, резко откинулся назад. Оставшийся в живых эриванец начал было разворачивать лошадь, чтобы отскочить, но теперь уже он сам не успевал ничего сделать.

– Хэ-эк! – Тимофей резко выдохнул и рубанул наискось по его шее. Кровь брызнула фонтаном на его мундир и на лицо.

– Молодец, Гончаров! Славно бьешься! – мимо проскакал с дымящимся пистолем капитан Огнев.

Половина отрезанных от основных сил ханских воинов были вырублены, часть сбежала, остальные предпочли смерти плен и, спешившись, сели на землю с поднятыми к верху руками.

– Милости! Милости! – просили они на нескольких языках.

«Прекратить преследование!» – трубили полковые трубачи. – «Всем под знамя!»

Перед русским войском лежал оставленный неприятелем полевой лагерь и древний город Гюмри.