Эскадрон, сабли наголо!

Тимка откинул чепрак с передней луки, освободив ольстреди, и два пистоля были у него все время теперь под руками. Ствол мушкета, покачиваясь на ходу, смотрел на ближайшего ханца, смуглого, сплошь заросшего бородой воина. Тот, как видно, все время чувствовал на себе взгляд русского и черный зрачок его ружья, косил глазами вбок и нет-нет да поглаживал рукоять нацепленной на пояс сабли. Так и ехали все в полном молчании эти пять верст до лагеря.

Уже перед ним посольство эриванцев окружил взвод из третьего эскадрона, и Тимофей облегченно вздохнул.

– Из дозора? – спросил у Силовича подпоручик. – Вроде как во втором эскадроне я вас ранее видел?

– Так точно, вашбродь, – кивнул Сошников. – Из него самого. Фланкеры поручика Кравцова Павла Семеновича мы.

– Ну ладно, тут уже дальше мы сами, – кивнул офицер. – Передохните немного, братцы, и езжайте обратно к своим. Зная, как любят посольские витиевато излагаться, думаю, что переговоры предстоят здесь долгие. Так что можете их конца особо не ждать.

Вечером, сменившись с дозорной службы и возвращаясь в лагерь, отделение встретило на дороге все тот же посольский десяток. Эриванцев так же сопровождал взвод из третьего эскадрона и все с тем же подпоручиком. Драгуны разминулись, пропуская колонну мимо себя, и поскакали побыстрее вперед, к артельным кострам, где их уже заждалась традиционная солдатская каша.

– Хитрит Махмут-хан, – укладывая седло на попону возле костра, проговорил Чанов. – Ребятки из комендантских сказывали, что он, дескать, через своих послов их превосходительству присягу на верность нашему амператору пообещал дать. Только вот при этом и условие выставил, чтобы все русские войска отошли бы поскорее назад в Грузию. А к нам сегодня армянин из его войска перебежал, так вот тот рассказал, что, дескать, из Тавриза к Эривани громадное персидское войско в большой спешке идет на помощь. А во главе его сам принц Аббас-Мирза, молодой и горячий воитель, якобы стоит.

– Вот оно как! – озадаченно покачал головой Силович. – Похоже, что хан своими пустыми переговорами только лишь время сейчас выгадывает, чтобы к нему персидская подмога быстрее, чем мы, подоспела. Ну и ну, вот уж действительно истинный хитрован!

Приказ, полученный поутру генерал-майором Тучковым от князя Цицианова, был краток: «Авангарду не медлить, продолжать наступление на Эривань!»

Вперед ушла сотня донских казаков, а следом за ней грузинская и армянская сотни из конного ополчения. Нарвскому драгунскому полку было поручено прикрывать пехотные колонны на переходе. Русские солдаты ускоренным маршем двинулись вперед по труднопроходимым горным дорогам. Однако первыми к столице Эриванского ханства подошла конница персов. Девятнадцатого июня одна тысяча восемьсот четвертого года казачья сотня с ополчением приблизилась к Эчмиадзинскому монастырю и попала под сильный обстрел. Казаки спешились и в короткой рукопашной схватке выбили из монастырского сада неприятеля. Но занять сам монастырь им не удалось. Он был хорошо укреплен, имел многочисленный гарнизон, а сил авангарда для его атаки было явно недостаточно. Русские же колонны, совершая марш в сорок четыре версты по плохим дорогам, при сильной жаре и безводье изрядно растянулись и вовремя оказать помощь казакам не смогли. Основные силы князя Цицианова подтянулись к монастырю уже далеко за полночь.

Драгуны лишь расседлали и напоили коней, задали им корма из седельных сакв, после чего попадали на пологи. Разжигать костры и готовить на них пищу ни у кого не было сил. Тимоха так же, как и все остальные, грыз сухари, запивая их теплой, настоянной на жаре водой из фляги. Стянув сапоги, он накинул на них сверху портянки, а сам упал на лошадиный войлочный потник. Спать! Как же он вымотался за этот долгий марш! Раскаленная за день земля отдавала свое тепло, грела, словно печка, снизу, но в горах ночью всегда сквозило холодным ветерком, и он укрылся старым плащом-епанчой. Где – то перекрикивались бедолаги караульные, фыркали и перестукивали копытами кони, а он, свернувшись калачиком, уже мерно сопел и видел какой-то чудно́й, путаный сон. Только вот какой, вспомнить это ему уже не удалось.

Над горами вставало ярко-оранжевое солнце, и лагерь русского войска просыпался под рев труб и бой барабанов.

– Тревога! Тревога! Подъем! – кричали господа офицеры и унтера. – Персы идут! Всем в строй!

– Седлайте коней! – Мимо поднимающегося отделения пробежал встревоженный поручик Кравцов. – Быстрее, быстрее собирайтесь, братцы! Неприятель в нашу сторону от Эривани вышел. Сейчас князь общее построение объявит!

– Еще даже лошади не кормлены и не поены, – ворчал Чанов, накидывая на спину своей кобылы седло. – Мы-то еще ладно, мы люди служивые, давно к такому привычные – коли минута свободная выдастся, так завсегда и верхом в седле перекусим, и водой из фляги сухарь запьем. А вот им, бедолагам, каково? Им ведь еще и нас везти на себе надо!

Тимофей подтянул потуже подпругу, проверил пистоли в ольстредях и вставил мушкет в бушмат.