Эскадрон, сабли наголо!

– Ваше превосходительство, противник в спешке бросил свой обоз и откатился по южной дороге в сторону Эривани, – докладывал Тучкову казачий есаул. – Мои разъезды стерегут все подходы в долину. Какие будут дальнейшие приказания?

– Встаем здесь на дневку, – решил генерал-майор. – Казачьи дозоры и разъезды усилить драгунскими. Вести наблюдение за подходами к городу неусыпно. Всем остальным – отдых!

– Какая водица хорошая, чистая, холодная! – восхищенно воскликнул Данила, полными пригоршнями обмывая красное разгоряченное лицо.

– А вкусная! – причмокнул Мирон, зачерпывая воду из горной реки. – Ой, а это что?! – мимо него шло, расплываясь по течению, бурое пятно.

– Кровь, не видишь, что ли? – хмыкнул Чанов, плеская себе на шею. – Вон же, глянь, Тимофей выше споласкивается. У него вся правая сторона там в юшке, словно бы порося он только что резал. Сам-то ты точно без порезов, а, Тимоха? – спросил товарища Иван. – Уж больно крови на тебе много.

– Целый. По шее ханского рубанул, – ответил Гончаров глухо. – Жилу рассек, фонтаном с него било. А еще чуток – и мне была бы хана, эскадронный командир одного пристрелил, ну а второго уже я саблей.

– Повезло, – покачал головой Савелий и опустил в воду флягу. – А вот мне в этот раз никто на клинок не попался.

– Повезло, ну да-а, – сквозь зубы процедил Гончаров.

– Тревога! – прокричал сидящий на раскидистом дереве Ленька. – Конный отряд с южной стороны сюда скачет. Десятка три в нем! Кто такие, не разберу! Может, и казаки наши?

– К бою! – рявкнул Сошников. – Ленька, быстро слазь! Всем седлать коней, встречаем их с этого берега пулей, чтобы между нами река была. Ружья из бушматов долой!

Через несколько минут раздался цокот копыт и показался небольшой отряд конницы.

– Ханские это, братцы! – выкрикнул Чанов, и вслед за ним вся дюжина драгун вскинула мушкеты.

– Рус, атма! Не стреляй! – послышались крики от подъезжающих. – Посол с урус бек говорить ехать! Не стреляй, рус!

В руках у конных эриванцев оружия не было. Двое махали какими-то зелеными платками. Настроены все они были явно не воинственно.

– Похоже, с переговорами к нашему генералу, – сделал вывод Сошников. – Так, ладно, коли так, это дело уже их благородия, явно не мое. Федот, Савелий, быстрее скачите к командиру эскадрона и доложите ему об этих, – кивнул он на ханский отряд. – Мы их чуток здесь придержим, а потом нескольких вслед за вами к лагерю сопроводим. Эй! Слушай меня! Пропускаю только десятерых! – крикнул он, опустив дуло мушкета. – Пять и еще пять! – показал он раскрытую над каской ладонь.

– Йох! Йох! («Нет! Нет!» – азерб.) – закричали с противоположного берега и что-то залопотали на чужом языке.

– Не хотят они вдесятером ехать, – перевел то, что сумел понять из этих криков, Чанов. – Вроде как унизительно это для них.

Шум копыт от унесшихся к начальству вестовых затих вдали, и Сошников опять поднял вверх руку с раскрытой пятерней.

– Ну как десять-то будет по-ихнему, а, Ванька? Подскажи?

– Да не помню я, Ефим Силович! – крикнул тот в сердцах. – Ну что я, толмачом, что ли, при генеральском штабе служу?! Один – это бир, два – ики, а пять, как я знаю, это вроде бэш.

– Ну ладно, пять так пять, – вздохнул Сошников. – Эй, абзэ-эй, слушай меня! Бэш и еще бэш! – крикнул он столпившимся на противоположном берегу. – Понял меня, нет? А ну стой! – и разрядил мушкет поверх голов татар. Сунувшиеся было в воду всадники резко отпрянули и загомонили. – Стоять, курвы! Сейчас всех тут перестреляем! У меня в кустах сотня стрелков здесь сидит! – махнул он рукой на заросли. – Взвод, це-елься!

– Не стрелять, не стрелять! – донеслось из присмиревшей толпы ханцев. – Мы ехать с мир к большой русский бек. Хорошо, уважаемый, мы ехать мало-мало. Не стрелять!

Ровно десять человек, включая и двух в дорогих, расшитых золотом халатах, вступили на лошадях в воду и медленно направились в сторону драгун.

– Не стрелять! Не стрелять! – выкрикивал время от времени маленький худенький толмач с испуганным лицом.

– Ну вот, так бы и сразу! – проворчал Силович, перезаряжая прямо в седле мушкет. – Давай-давай, двигай помалу! Ладно, Ваня, остаешься тут за старшего у реки и наблюдаешь за теми на том берегу, чтобы они вслед за посольскими не переправились. С тобою Герасим, Устим и Мирон с Данилой будут. Все остальные едут со мной, этих до нашего лагеря нужно конвоировать.

Впереди ханских переговорщиков вместе с Наумом ехал сам Сошников. Двое драгун следовали сзади и еще по одному с боков.

Тимофей двигался с правой стороны. Держались все настороже.

– Кто же их, басурман, разберет, что у них там на уме! – предупредил всех Силович. – Нас тут шестеро, а их десять. Коли захотят накоротке вырезать, мы и ружье не успеем даже вскинуть, как уже без бошек окажемся. Так что никому в пути не зевать!