Если мой самолет не взлетит

Как можно жить, не пытаясь полюбить себя? На чем тогда основать свою любовь к другому? Люби ближнего своего как самого себя. Из этого равенства следует, что, если не любишь себя, не сможешь полюбить никого. Об этом песня «Любовь комсомолки». Я подал идею этой вещи Жеке, когда он рассказал мне, что волнуется, испытывает ли его девушка оргазм или только имитирует. Жека как раз попал через знакомого на закрытый показ голливудского фильма для членов союза писателей, где главная героиня скачет на герое и кричит: «О май гад!» Припев: «О май гад! Не сломай ему член».

–Подземные крысы Девятки любят нас! – ору я. Благодаря чудесам современной техники сколько шума могут произвести два раздолбая с гитарами! Они в нашей власти: секретари и их любовницы, лейтенанты КГБ и население цехов Девятки. И эта власть подлинная, она не использует принуждение, ей можно следовать и не следовать. Свобода нужна всем: и заключенным, и тюремщикам. Со мной ты можешь быть свободным. Бог дал тебе рок-н-ролл!

Майк уже готов был выходить на сцену. Володя из-за кулис стал подавать знаки шоферским жестом «глуши мотор». Я отвернулся, сделав вид, что не вижу. Какой там Володя, сама Наталья Васильевна не могла утащить меня со сцены консерватории. Мы с Жекой киваем друг-другу. Еще одна вещь, не до конца отделанная.

–Песня про облом! – орет Жека.

Пока на мелодию «Starman», в нашем тексте «Это облом, ждущий за углом». Этот текст сочинился несколько дней назад, когда мы дурачились на репетиции. Поется вот так: "Это а—а—а—блом, ждущий за углом…" Жека сказал, что чует хит и хочет отложить его. Это Россия, чувак, какое отложить? Здесь now or never, брат! Раздались тяжелые аккорды, мы исполнили первый куплет, начали припев. Володя, поняв, что от нас так просто не отделаться, вырубил аппарат. Возникло мгновение тишины, неожиданное, как пропасть перед капотом на скорости сто километров, душа ухнула вниз, так что я чуть не упал, Жеку тоже качнуло. Все оборвалось на словах «это облом». Публика решила, что так и задумано и заревела.

И сам Майк сказал: «Заводные ребята».

11 Аллеи славы

Я вел Таню за руку за собой. Ее горячая, сильная и довольно крупная ладонь была в моей ладони. Эта ладонь могла бы быть любой формы, и все равно она была бы прекрасна. Мы зашли в маленькую гримерку, но там уже расположилась полузнакомая компания. Я заглянул в большую гримерку – там никого не было. Я подпер стулом ручку двери, и мы бросились друг к другу. «Странные дни» гремели из театрального транслятора на потолке гримерки. Сквозь стены проникал гул бас—гитары и грохот барабанов. Все эти волны отражались от стен, отдаваясь эхом в коридорах, усиливая и заглушая друг друга. В беспорядке стоящая мебель, подушки, разбросанные по смятому ковру – гримерка выглядела так, как будто тут взорвалась бомба. Пальцы женщины ласкали меня, расстегивали рубашку. Наши прекрасные тела отражались и преломлялись в многочисленных зеркалах.

Это было не удовольствие. Удовольствие – это через двадцать лет, когда мы будем развлекаться утром дождливого воскресенья перед тем, как идти ставить чайник. Это не было взрывом, аннигиляцией, как я ожидал. Это была неизбежность.

“Я почему-то очень волнуюсь”, – сказала Таня. “Не бойся, я буду осторожен”, – сказал я.

Все важное происходит не так, как этого ждешь. Она была очень напряжена. Я был очень осторожен, и она постепенно приняла меня. Моя женщина доверилась мне. Я не спешил, не терял головы и вдруг понял, что впервые чувствую всё. Всё, что раньше не попадало в фокус. Оказывается, я ничего не умел, хотя очень гордился своими достоинствами. Я вдруг понял, что нашел женщину, в которой мне не придется ничего терпеть, не придется ни с чем мириться, не придется ни к чему привыкать. Женщину без изъяна. Женщину, от которой мне ничего не нужно, кроме того, что она со мной. Тогда я понял, что в жизни можно найти идеал. Хотя я был уверен в этом всегда. А значит, можно достичь совершенства во всем. А значит, все иное – нытье бездарных тупиц и не имеет никакой цены.

Время текло беспрепятственно и равномерно, как поток жидкого гелия. Мы уже лежали, переводили дыхание, и даже не заметили, как прекратилось гудение гитар и грохот ударных.

–Стало тихо? – удивилась Таня.

Хлипкая дверь гримерки задрожала от того, что ее сильно дергали. Моя наспех созданная баррикада из стула отодвинулась, и толпа появилась на пороге. Радостное лицо Майка, кислое гэбэшное лицо Володи.

–Вы так красивы, что можете не одеваться! – радостно заорал Майк.

Моя женщина спокойно и величественно (я гордился ей) начала искать трусы.

Сквозь стены снова загудела бас—гитара, загрохотали ударные. Из театральной трансляции раздался чистый и светлый Светкин голос. Коньяк и портвейн полились рекой. Солдаты никакой армии, не служащие никому (за исключением, Володи, само собой) праздновали победу.

–Центр мирового рока сегодня находится здесь! – провозгласил Ванек. И он был прав: рок-н-ролл везде, где человек возьмет гитару во славу его.

–Я хочу писать, я в туалет, – сказала Таня.