Этносы и «нации» в Западной Европе в Средние века и раннее Новое время

Наш принц вернулся в край родной,Восславим Бога всей страной,Он повидал Мадрид.И каждый плут, что раньше лгал,Теперь «Я принца увидал!» —На всех углах твердит.Как много тех, кто ложь на бредНагромождали, целый светВгоняя этим в страх⁶⁴.Но вот, к восторгу всей страны,Принц не привез себе жены —Паписты⁶⁵

в дураках.Тогда они ответят так:Им разрешения на бракНе дал Святой Престол.Но не бояться папских карПросил нас хитрый Гондомар,Пронырливый посол.Еще расскажут, как скуднаЕда в Мадриде, но виднаЛожь в этой болтовне.Там принцу с герцогом даныПодарки столь большой цены,Что рады все вполне⁶⁶

.Когда наш принц пришел назад,Казалось – пламенем объятНаш град, везде огни⁶⁷.Их нынче больше здесь зажглось,Чем видеть городу пришлосьВ Марии⁶⁸ злые дни.Насколько радость здесь сильней,Чем вызвал в людях принц Эней,Прибывший в Карфаген⁶⁹.Какой-то пьяница сказал:«Не должен плавать славный Карл,Чтоб не попасться в плен».

Монарха и простых невежд —Наш принц хранитель всех надежд,На радость всем рожден.И в кабаке дурак любойВердикт провозглашает свойПод колокольный звон.И наш Лорд-мэр был очень рад,Надев торжественный наряд,В Йорк-хауз поспешил.Его не ждали, между тем,Наш принц и добрый Бекингем,Их след давно простыл⁷⁰

.Скажу я так: желал бы я,Чтобы в далекие краяОтправлен был судьбой,Покинув край, где был рожден,Я был бы лучше награжден,Чем цепью золотой.Царят паписты в той стране,Так тяжек путь туда, ведь мне,Не мил никто из них.Мне люб мой принц и герцог мой,За них расстанусь с головой,О том поет мой стих.

Финальная фраза четко расставляет приоритеты автора – он добрый подданный короля, поэтому принц и королевский фаворит также находятся вне всякой критики. В целом это произведение повторяет идеи предыдущего, с несколько большим вниманием к религии (часто упоминаются паписты, преследования при Марии). Некоторое различие наблюдается в более активном применении исторических метафор (образ костров протестантских мучеников при Марии, призванный посеять одновременно тревогу и радость избавления) и античных мифологических образов (Эней, символизирующий происхождение британцев от троянцев и, таким образом, дающий мифологическое основание их идентичности). К своим соотечественникам автор относится без восторга (они плуты, лжецы, пьяницы, простаки, дураки), но и без особого негатива, скорее – снисходительно и иронично. Они живут в его мире, являются его органичной частью. Этот мир, основанный спутником Энея Брутом, впоследствии распавшийся, подвергшийся страданиям при Марии, снова объединен новым Брутом и счастливо избег новой угрозы повторного испанского брака. Поэтому его костры – огни радости, а его обитатели могут позволить себе пить, веселиться, говорить, возможно, не слишком мудрые вещи и вести себя комично. Скорее те, кто не веселятся – враги, поскольку они хотели, чтобы испанский брак случился и власть «папистов» установилась в «веселой Англии».