«Это мое тело… и я могу делать с ним что хочу». Психоаналитический взгляд на диссоциацию и инсценировки тела

Сиделка, госпожа Инграм, около 55 лет, приходит в терапию, поскольку устройство ее жизни вышло из сомнительного равновесия. Она была единственной дочерью из шестерых детей высокопоставленного судьи и секретарши. Родители были очень любящей парой, госпожа Инграм рассказывала, что мать очень много занималась семьей, а отец был беспрекословным и бесспорным авторитетом. Мать поддерживала эту его позицию. Дети всегда должны были вести себя тихо (ведь отец так много работает), мать полагала отца исключительным человеком. Отец определял в семье все. Братья должны были получить полное среднее образование — для дочери было достаточно и основного. На самом деле мать хотела, чтобы и дочь закончила полный курс, но не смогла настоять на этом. Семейная жизнь была оживленной, веселой, после обеда отец обычно расспрашивал детей о том, что происходило в школе, мальчики рассказывали веселые, остроумные истории, а девочка чувствовала себя отстраненно, она не могла участвовать в играх мальчиков, вместо этого она помогала по дому. Отец определил, кем должен стать каждый из детей. Старший брат хотел стать журналистом, но отец отправил его на юридический. Брат бросил учебу, и сейчас он закупщик в крупном концерне. Младший брат должен был стать учителем, но бросил образование и стал медбратом. Другой младший брат работает в компьютерной сфере. Только брат, который родился после пациентки, сам себе выбрал факультет и доучился до конца, стал психологом и давно оборвал все связи с семьей. Отец настоял, чтобы пациентка стала сиделкой, чтобы «могла ухаживать за ним в старости». (Семейная жизнь не могла быть такой уж радостной, если у всех детей впоследствии возникло столько проблем.)

После школы госпожа Инграм хотела уехать из родительского дома. Она проходила практику в развивающейся стране и познакомилась там с мужчиной, индусом, вышла за него замуж и отправилась с ним в Индию. На самом деле она хотела закончить полный курс среднего образования и получить высшее, но последовала за мужем. Он должен был быть чужаком, совсем непохожим на отца, но оказался очень на него похожим, настоящим «мачо», который проводил с ней мало времени и очень много работал.

Когда она была беременна своей дочерью, она обнаружила, что у мужа есть другая женщина, ушла от него и вернулась к родителям. Она жила в родительском доме, и, поскольку она должна была работать, ей нравилось, «что она могла легко оставить дочку на родителей». Естественно, семья приняла ее назад, в этой семье было заведено (с чем пациентка тогда соглашалась), что одна тетя не должна выходить замуж, потому что ее выбрали ухаживать за матерью (бабушкой пациентки). (В так называемых «избранных кругах» есть поговорка «Нелюбимая дочь становится сиделкой!», т. е., во-первых, это должна быть дочь, во-вторых, явно не та, которой дали достаточно любви, чтобы она отдавала ее взамен, а та, которую не любили и приучили к мысли, что она должна быть благодарна за возможность жертвовать собой ради других, чтобы ее хотя бы такой принимали.) И действительно, когда пришла пора, госпожа Инграм сидела с отцом пять лет перед его смертью. «И потом с моей матерью случилось то же, и я уже три года должна была за ней ухаживать». Я уточняю, что именно случилось. Да, она чувствовала долг перед семьей за то, что родители беспрекословно приняли ее, когда она вернулась из Индии. Ее дочь фактически воспитали ее родители, особенно мать радовалась тому, чтобы снова растить ребенка, когда все ее собственные дети давно покинули отчий дом. И удивительно то, что, хотя родители сами завели шестерых детей, только у одного из братьев пациентки есть собственные дети — у того, который занимается компьютерными технологиями, и эти дети очень редко навещали бабушку с дедушкой.