Эва Эвергрин и проклятие великого магистра

Еще один дом пошатнулся на самом краю бездонной ямы. Горожане с криками ужаса шарахнулись прочь. Я схватила последний оставшийся флакон водоотталкивающего зелья и другой с клейким зельем и швырнула изо всех сил.

В голове замелькали воспоминания, и заклинание начало складываться само собой.

Вот мы с папой рано утром идем в город за свежими продуктами для новой партии булочек.

Вот я хвостиком следую за мамой, когда она ходит по домам, узнавая, не нужна ли кому-нибудь в Мияде помощь городской ведьмы.

Господин Хуто прячет улыбку, когда я прохожу мимо его огородика и, не замечая, что он за мной наблюдает, размахиваю прутиком и выкрикиваю заклинания, будто настоящая ведьма, хотя магия у меня еще много лет не проявится.

Я бегу после школы в кондитерскую бабушки Итясо купить папиных любимых паровых булочек с коричневым сахаром и заранее представляю, как обрадуется папа.

Родной город помог мне стать тем человеком, каким я выросла. Не хочу, чтобы он пострадал!

Я взмахнула палочкой, крепко сжимая ее в руке, хотя от страха и холода меня дрожь пробирала до костей, и крикнула во весь голос:

– Спешно яму заполняй, сколько нужно повторяй!

Кажется, никогда еще я не сочиняла такого незатейливого заклинания. Но в каждое слово я вложила свои чувства к Мияде, и все они отразились в бледно-лиловом сиянии волшебной палочки. Мое желание спасти каждый дом, каждого горожанина, спасти все королевство – сегодня и в любой другой день, когда вздумает явиться Разрушитель.

Желание доказать Конрою, что все мы нужны друг другу – и маги, и не-маги, и середка наполовинку, что моя капля магии тоже может помочь.

И желание остановить Гроттеля, чтобы его запретная магия больше не приносила бед королевству Ривель.

Флакончики звякнули друг о друга. Зелья выплеснулись наружу, смешались и закружились водоворотом в фиолетовом свете. Мерцающая воронка все расширялась и постепенно дошла до краев ямы.

Сверкнула яркая вспышка, и зелья затвердели, целиком заполнив провал. Земля больше не дрожала. Магическое свечение угасло. На месте провала осталось темное пятно, словно шрам. Я потрогала почву – она казалась скользкой на ощупь.

Но держала надежно.

Я упала на колени. От усталости меня бил озноб. Я… остановила провал.

Горожане разразились восторженными криками:

– Молодцы, неофиты!

– Трижды ура Совету!

Мой соперник тоже опустился на колени и растер щепотку земли между пальцами – наверное, ждал, что она развеется в воздухе.

Наконец Конрой сказал:

– Удивительно, твое заклинание подействовало.

– Не надо меня недооценивать! – Я изогнула бровь, чувствуя, как меня переполняет решимость. – Когда твоего дядю поймают и Совет снова заработает, как обычно, я раньше тебя получу ранг адепта!

Конрой сердито прищурился:

– Это мы еще посмотрим!

Он развернулся и подобрал с земли волшебную палочку – уронил ее в спешке.

– Осмотрю восточную часть города – проверю, все ли в порядке. Тебе – западная.

Он взмахнул палочкой, буркнул:

– Ветер, очищай! – И грязь мигом сползла с блестящей древесины.

Конрой вскочил верхом на метлу.

В его голосе отчетливо звучало предупреждение: «Держись от меня подальше!» Ну и конечно: «Куда тебе до меня!» Он полетел прочь, расшвыривая заклинания направо и налево – то прочистить забитый водосток, то высушить одежду промокшего горожанина.

Я тебе докажу, что королевству нужны мы все, и зря твой дядя старается нас разделить! Уголек потыкал лапкой мои ботинки. Я почесала огнелиса за остреньким ухом, грея в его шерсти замерзшие пальцы. Уголек обнюхал мою насквозь промокшую, липнущую к телу юбку и снова закашлялся – он старался дохнуть огнем. А меня согрело одно его присутствие. Прижав лисенка к груди, я отправилась обходить город. Проверяла состояние фундаментов и постоянно прислушивалась – не возник ли другой провал.

На одной из улиц я встретила родителей, и мы пошли дальше вместе. Папа раздавал встречным свежеиспеченные круассаны с морошкой, а мама разговаривала с горожанами. Они начинали улыбаться, облегчив душу рассказом о своих тревогах по поводу Разрушителя. Время от времени мама нежно целовала меня в лоб, а папа незаметно совал мне в руку мягкий круассанчик, еще теплый, потому что мама давным-давно сделала для папы корзину с подогревом. Рядом с ними у меня словно сил прибывало и магия восстанавливалась.

Я трудилась без устали, укрепляя родной город, а в душе горела решимость, и от нее мне было жарко, несмотря на холод.