Евангелие от Магдалины. Тетрада Фалло

— А может, зря ты там поругался, в ихнем-то Политбюро? Все-таки связи!

— Мне связей и тут хватает! — плюнул Митя. — Не прими на свой счет.

Мы помолчали.

Митя тронул меня за ногу:

— Слышь, что-то плохо себя чувствую!

Я перелезла к нему, голова к голове.

— Да? А меня?

— Тебя лучше! — Видимо проанализировав состояние организма, а также отдельных частей тела, сообщил он. — Ох, чую — заночую!

— Как скажете, хозяин! — прошептала я. — Если не понравится — вызовем такси!.. Так. Тут, чувствую, порядок! — Я временно отлипла от него. — Ну все! Надо спать! Завтрашний день, я чувствую, будет еще позатейливей, чем сегодняшний. Спать! — Я привстала и, помня о некоторых особенностях здешнего сервиса, опустила жалюзи.

— Правильно! По рюмочке — и спать! — уточнил Митя.

Проснулась я глухой ночью от разговора на палубе. Окно, для прохлады, было приспущено. Вот метеоритом пролетел вниз окурок. Щели в жалюзи вспыхнули розовым. Оба голоса были знакомые, и даже слишком... но — в таком сочетании!.. Это волновало.

Объявился, невидимый едок!

— Что ж ты делаешь, девочка? Мы о чем договаривались с тобой? А вместо этого все в гостях у тебя гуляют?

— Ну, прости! — судя по интонации, хотела нежно прильнуть, но была отвергнута. — Сегодня... день такой... Завтра все сделаю!

— Надо, чтобы он понял, что из-за его упрямства невинные гибнут! И — каждый день! И чтобы он сам в блевотине ползал у моих ног! И сам просил — взять его жизнь! Добровольно! И вместе с Жезлом! А ты что же? Порошку жалеешь?

Снова попытка прижаться — и снова толчок, обиженно-возбужденное дыхание Сиротки.

— Иначе ничего не получишь! — На этой фразе голос стал удаляться.

Тишина... А так она что получит? Ящик давно пустой! Только этот романтик, не знающий жизни, может что-то обещать!

Повздыхав, я уснула.

И было еще одно пробуждение, в глубокой тьме.

Какие-то странные, тягучие звуки летели с небес. Длинные — человеческие ли? — крики, одновременно страстные и равнодушные, монотонные, но переворачивающие душу.

Что это? Я приподнялась.

Сердце прыгало.

«А-а-а! — наконец сообразила я. — Это муэдзины кричат со своих минаретов, торчащих в темном небе, сзывая правоверных на утреннюю молитву».

Но поскольку эти призывы прямо ко мне не относились, я положила ладошки под щеку и снова сладко уснула. Будет еще время во всем разобраться: Нил — самая длинная река в мире. Все будет хорошо!

Проснулась я от тихого дребезжания. Чуть открыла веки: дребезжал стакан о бутылку хереса, тоненько звенели жестяные пластинки жалюзи... что еще за дрожь страсти? Тут я почувствовала, что тоже трясусь... Спросонья чуть не пропустила самое главное: действительно, получается какое-то свадебное путешествие! — заснув с Митей головами в разные стороны — иначе тесно, — проснулись мы почему-то головами вместе. Причем пальцы наши были переплетены, а головы активно двигались, особенно одна. Говорят, что ночь — время, когда нами управляют духи. Есть такие, что никак не могут отлететь — настолько их держат земные страсти. Духи эти называются «лярвы». Это я.

Оказывается, как далеко можно продвинуться во сне! Еще окончательно не проснувшись, я вдруг почувствовала, что совсем близка к самому сладостному моменту. Но так, не разобравшись?! Погоди. Я уронила голову набок, выдохнула вбок, отдельно от Мити. Он тоже застыл. Как приятно чуть-чуть отодвинуть пик наслаждения, почувствовать его медленное, неотвратимое приближение... и снова уклониться, поиграть с ним. Мы застыли без движения, но вибрация, однако, продолжалась: тренькали стакан и бутылка, дребезжали пластинки жалюзи... что это? Сознанием затуманенным, не совсем четким, я лишь могла уловить, что вибрации эти, идущие откуда-то снизу, придают новые тонкие, вибрирующие оттенки наслаждению... Ну все! Хватит! Я повернулась губами к Мите... Все!.. Сейчас!.. И вдруг сквозь щели жалюзи выпрыгнуло солнце, и у меня и у Мити появились на голых руках и ногах золотые капитанские нашивки. И вопль страсти смешался с воплем радости: плывем!!

Нил

Окно, однако, мы открыли не раньше, чем отпустили друг друга... Плывем! Ярко-желтый берег с полоской буйной зелени у воды.

Митя прыгнул, жахнул кулаком в потолок — к счастью, поролоновый.

— Пойдем искупаемся?

— Где? Там?! — Я посмотрела на голубой разлив Нила.

— Не, там аллигаторы! Хотя бы в бассейне!

Мы поцеловались и стали собираться. В руку Мити попался пояс-кошелек с валютой, что мы брали на мелкие расходы.

— Возьмем? — сказал Митя. — Вдруг там бар? Хорошо бы пивка, для полного счастья.

— Давай!

Мы взлетели на верхнюю палубу. Ого! Ширь! Левого берега почти не было видно — желтая полоска. Бассейн возвышался на корме, как трибуна, обложенная кафелем, — туда, вверх, к блаженству, вели широкие кафельные ступени.

— Ого! Как на трон поднимаешься! — У Мити были свои ассоциации.