Эволюция потребления. Как спрос формирует предложение с XV века до наших дней

В 1970-х и начале 1980-х годов правительство ГДР увеличило объем производства автомобилей и холодильников, однако ради этого пришлось пожертвовать качеством. Посыпались жалобы о недостающих выхлопных трубах, неработающих обогревателях и велосипедных шинах. Само выражение «товары длительного пользования» звучало как злая насмешка. На государственный комбинат по производству товаров для дома обрушился шквал претензий, так как новые стиральные машины служили своим хозяевам меньше года. Товары ломались, конечно, и на Западе, однако там претензии предъявляли разным компаниям и институтам. Ответственность была разделена. В Восточной Германии, наоборот, все разочарование и недовольство граждане направляли сразу в сердце режима. Местные чиновники заявляли о том, что социалистические идеалы невероятно сложно поддерживать посреди ежедневной бури негодования. «Поверьте мне, товарищи, – написал в 1981 году один пожилой партийный активист из Дрездена секретарю ЦК СЕПГ по экономике Гюнтеру Миттагу, – я могу объяснить сложнейшие вопросы международной политики нашим рабочим, но та борьба, которую они ведут из-за тысячи мелочей каждый день, не может не подрывать веру». В качестве примера он привел историю матери троих детей, которая взяла выходной, чтобы купить новую одежду своему сыну-подростку, – «ничего особенного, лишь пару качественных брюк, носков и ботинок», – а также найти кофейные фильтры и приобрести упаковку замороженного шпината, чтобы быстро приготовить ужин. «В результате она не смогла купить ничего! И это в большом городе, где столько магазинов… Как грустно бы это ни звучало, но ее день был потерян». Почему, задавался вопросом чиновник, поход по магазинам должен отнимать столько сил? «Разве это производство ориентировано на спрос?»[911]

Режим вступил в фазу кризиса легитимности. Его конец стал всего лишь вопросом времени.

К моменту падения Берлинской стены в 1989 году социалистическая потребительская культура страдала от очевидной шизофрении. С одной стороны, очереди и долгое ожидание способствовали возрождению прежней бережливости, ценности долговечных товаров, починки одежды и консервирования выращенных в огороде овощей и фруктов. Первый холодильник и первый телевизор в семье считались сокровищами, которые бережно охраняли, ремонтировали, если они ломались, но не выбрасывали. Словно рождение детей, их приобретение становилось знаковым событием в жизни людей, о котором потом всегда вспоминали с теплом[912]

. С другой стороны, эмоциональное инвестирование в вещи подрывало веру в себя у рабочих, являвшихся производителями. Высококачественные западные товары заставляли их болезненно осознавать низкое качество собственных социалистических продуктов. Ханс-Петер Йохансен, например, работал на заводе, производящем пишущие машинки и принтеры. Ему как физику и офицеру запаса было невыносимо грустно от того, что товары Восточной Германии значительно проигрывали товарам Западной, причем во всех отношениях, начиная с дизайна и заканчивая функциональностью. В своей жалобе 1986 года он посвятил целую страницу перечислению различных дефектов проигрывателя «Гранат», который продавался уже целое десятилетие. Противореча своему названию, он вовсе не был алого цвета. Он выглядел как темная «непримечательная пластиковая коробка», настолько плохо сделанная, что при попытке нажать на «невероятно тугие кнопки» игла слетала с дорожки из-за недостатка пружинящей силы. Все было сделано «без учета элементарных законов физики». «Бьюсь об заклад, ни один радиолюбитель не допустил бы столь глупых ошибок». Во всех отраслях работники социалистического труда оказываются заложниками устаревших или уже не действующих технологий. Неудивительно, писал он, что его товарищи приходят на работу с опозданием, не имея никакого желания трудиться[913]

.

То была самая большая ирония современной истории. Марксизм, мечтавший преодолеть отчуждение и сделать людей и их работу одним целым, в итоге разрушил гордость рабочих за то, что они создавали. Вместо «человека творящего» социализм взрастил свой собственный вид «человека потребляющего». Такие товары, как «Трабант», в 1989 году ждал незавидный удел. Тысячи владельцев просто оставили их на углах улиц, словно ненужный мусор[914]

.

7

В волшебной стране изобилия