Эволюция потребления. Как спрос формирует предложение с XV века до наших дней

Демократизация кредитов никогда не была полной или одинаковой для всех. В 1980-х и 1990-х годах у малоимущих и у представителей национальных меньшинств действительно появился более свободный доступ к кредитам и ипотекам. Однако назвать такой поворот событий благом довольно трудно. Да, некоторые в результате смогли занять место на эскалаторе, ведущем вверх, однако тех, у кого уже были проблемы с долгами, трясина денежных бедствий засосала еще глубже. Сегодня, как и в прошлом, самые бедные страдают вдвойне – из-за низкого дохода и от высоких процентных ставок. Финансовая неустроенность и социальная изоляция по-прежнему идут рука об руку. Расположение филиалов банков отлично демонстрирует «карту неравенства». С 1975 по 1995 год в Соединенных Штатах банки открыли на 30 % больше филиалов, чем раньше. В бедных районах им пришлось закрыть 21 % филиалов спустя какое-то время. Образовавшийся вакуум заполнили компании, предоставляющие краткосрочные необеспеченные кредиты «до получки». В Великобритании сегодня 7 % населения живет полностью вне существующего мира финансов, не имеет счета в банке, сбережений, пенсии, страховки или кредитной карты. За свою жизнь американцы, не имеющие счета в банке, отдают компаниям, которые предоставляют моментальные кредиты, примерно $15 000 одних только комиссий. Проценты, которые берут за свои услуги современные британские ростовщики, варьируются от 100 %–500 % и выше[1159]

. Это как раз и означает, что «бедные платят больше». Британские исследователи обнаружили (и это неудивительно), что «повсеместный отказ от потребительского кредита среди людей, далеких от финансовых услуг, всегда соседствует с убеждением, что кредит стоит брать только тогда, когда уже совсем все плохо»

[1160]

. Кредит в их понимании – крайняя мера, к которой приходится прибегать, когда не хватает на ботинки детям или подарки к Рождеству; едва ли многие берут его для того, чтобы потешить себя покупками в торговом центре.

Эти цифры интересны в нескольких связанных между собой отношениях. Во-первых, получается, что бедность, а вовсе не потакание своим материальным желаниям, остается единственной главной причиной непогашения кредитов. Далее, эти цифры указывают нам на то, что, несмотря на усиление данной тенденции с 1980-х годов, излишняя задолженность в зрелых потребительских обществах, практикующих кредитование, становится судьбой лишь небольшого меньшинства, а неплатежеспособность – еще меньшего числа людей. В Англии и Уэльсе в 2004 году лишь один человек из тысячи объявил о своей несостоятельности. Подавляющее большинство смогло погасить растущие кредиты. Представление о более трезвом, сдержанном человеке прошлого: то был миф, а не история. В 1900 году суды во многих странах, начиная с Пруссии и заканчивая Англией, были под завязку забиты делами о неуплате кредитов, причем размеры задолженностей того времени современным должникам (и судьям) даже не снилась. Принятие законов о банкротстве во многих странах, наконец, служит признанием того факта, что с излишней задолженностью сталкиваются все общества изобилия, в том числе и страны с развитыми институтами социального обеспечения. Тем не менее отношение к неплатежеспособности в разных странах указывает и на их разное отношение к потреблению.

Общества с более либеральным подходом к кредиту относятся и к банкротствам более снисходительно. Та простота, с которой американец может подать заявление на погашение долгов по Статье 7, демонстрирует центральное положение кредита в системе потребления американского общества. Несостоятельному должнику необходимо скорее помочь как следует восстановиться, а не обрекать его на вечный позор. Ведь изгнанный должник – это всегда потерянный покупатель. Лучше помочь ему начать все сначала и вернуть его в ряды своих клиентов. В данном случае законодательство о банкротстве связано прежде всего с желанием сделать работу рынков более гладкой, а вовсе не защитить или проучить уязвимых граждан. Списать долги в США просто; даже слишком просто, если верить некоторым оценкам, согласно которым 15 % американцев, заявивших о банкротстве по Статье 7, на самом деле были в состоянии погасить кредит. В 2010 году 1,5 миллиона американцев подали заявление на списание долга общим размером 450 миллиардов долларов. Посредством списания долга американцы получают больше денег, чем за счет льгот по безработице[1161]. Это, кстати, еще один пример того, как потребители приобрели привилегии, раньше доступные только бизнесменам. Общества, ориентированные на рынок, такие как Великобритания, больше всего приблизились к американской модели, при которой банкротство связано в первую очередь с регулированием работы рынков.