Эволюция потребления. Как спрос формирует предложение с XV века до наших дней

Оглядываясь назад, на развитие потребительского кредита в течение последнего столетия, нельзя не отметить, насколько успешно большинство людей справились с ростом кредитов. Эксперты в 1900 году в один голос заявляли, что долг означает нравственное разложение, социальное падение и банкротство. Некоторые современные авторы продолжают считать, что изобилие ослабило врожденную склонность людей к сдержанности и сегодня им уже не угнаться за постоянным потоком новинок[1179]. Это с трудом можно отнести к кредиту. Люди доказали, что в большинстве случаев подобная нравственная критика неуместна. На каждую покупку, изъятую в связи с неуплатой, приходятся тысячи машин, телевизоров и домов, за которые заплатили честным образом. Кредит направил людей в сторону владения. А чтобы платить ежемесячно за ипотеку или рассрочку, нужно уметь планировать и быть дисциплинированным. Сегодня число грабителей-ростовщиков и компаний, предлагающих краткосрочные кредиты, намного меньше, чем столетие назад. Однако тем немногим, кто сегодня кубарем скатился с кредитного эскалатора, гораздо труднее обходиться без нового кредита, чем было сто лет назад, так как многие особенности современной жизни зависят от благополучной кредитной истории. Таков один из первых признаков поляризации современной культуры потребления.

10

Не так быстро

«Общество замедления времени» (англ. The Society for the Deceleration of Time) было основано в Клагенфурте, Австрия, в 1990 году и заслуживает внимания не только из-за своего креативного названия, но и благодаря одной из наиболее ярких попыток совершить революцию в поведении людей. В центрах городов активисты сообщества создавали своеобразные «ловушки для лихачей», чтобы замедлить движение людей по тротуарам. Активисты останавливали пешеходов, которые шли слишком быстро, и символически их наказывали: торопыгам вручали игрушечную черепашку, вместе с которой те должны были медленно пройти 50 метров, и лишь после этого они могли продолжать идти дальше по своим делам. «Замедлители» на удивление быстро изобретали все новые способы снизить высокий темп городской жизни; однажды они выставили в центре города сотни шезлонгов, чтобы устроить коллективную сиесту

[1180]. Большинству читателей, впрочем, может показаться, что австрийским городам стоило бы, наоборот, ускориться, а не замедляться: по результатам исследований, австрийцы ходят по улицам медленнее, чем какая-либо другая европейская нация[1181]

.

Черепаха с давних пор является символом мудрой, размеренной жизни. В 1830-х годах фланеры начали разгуливать по улицам Парижа с живыми черепахами на поводке, чтобы продемонстрировать, какое удовольствие они получают от бесцельной прогулки по городу[1182]. Возвращение черепашки в 1990-х годах было частью более масштабного, глобального беспокойства из-за того, что к концу ХХ века темп жизни достиг своего пика. Век, который начался с обещаний, что бытовая техника сэкономит время и его будет вдоволь, закончился воплем об «остром дефиците времени». В 1900 году скорость означала современность, движение, жизнь[1183]. Филиппо Томмазо Маринетти и другие футуристические деятели искусства боготворили ее. Медлительность – удел деревенщин, считали они. Сегодня же скорость, наоборот, приобрела оттенок невежественности. «Быструю жизнь» критикуют во всех ее проявлениях: будь то фастфуд, фастфэшн, «быстрый» дизайн, туризм, музыка или секс. В 2005 году художник Охад Фишоф совершил «медленную прогулку» по Лондонскому мосту, чтобы отпраздновать пятилетие Longplayer («Долгоиграющая») – музыкальной композиции, которая будет играть до конца тысячелетия (созданное в 2000 году Джемом Файнером, это произведение запрограммировано сочинять само себя. – Прим. ред.). Его демонстрация продлилась 9 часов 43 минуты и 25 секунд.