Эволюция потребления. Как спрос формирует предложение с XV века до наших дней

На самом деле количественные различия между нациями скрывают больше, чем объясняют. Говорят, что американцы якобы предпочитают доход и потребление досугу, а вот европейцы готовы быть чуть беднее, но иметь при этом больше свободного времени. Однако это различие весьма относительно. Австралийским аборигенам, которые предпочитают работать только 3–4 часа в день, эти две будто бы противоположные ситуации покажутся почти идентичными вариациями одного и того же принципа распределения времени[1209]. Стоит отбросить национальные стереотипы, и можно сразу увидеть больше параллелей. В 1941 году лишь 3 % американцев в возрасте 65 лет называли свободное время главной причиной, по которой они решили оставить ряды рабочей силы. К началу 1980-х годов о свободном времени говорил уже каждый второй

[1210]. Другими словами, пожилые американцы не сильно отличаются от европейцев. Да и у европейцев можно наблюдать многие из тенденций, которые обычно приписывают исключительно американцам. Пусть официальные часы работы в Европе короче, но занятость и сверхурочные здесь тоже растут, и таким образом различия между длительностью рабочей недели и свободными от работы выходными в Америке и Европе стираются. В Германии число людей, работающих по вечерам, выросло после 1995 года с 23 % до 30 %; в 2007 году 40 % регулярно работали по субботам, 20 % – по воскресеньям[1211]

. В Нидерландах за последнее поколение оплачиваемая работа забрала у свободного времени почти четыре часа в неделю[1212]. Гендерные различия в отношении свободного времени и неоплачиваемой работы сократились, хотя в Италии и Испании они по-прежнему велики

[1213]. Одной из причин, по которой число рабочих часов в Соединенных Штатах больше, является тот факт, что во Франции или Германии меньше тех, для кого оплачиваемая работа стояла бы на первом месте в жизни. Это не означает автоматически, что у последних море свободного времени. Например, они чаще готовят. Если мы добавим в список рабочих часов время, потраченное на неоплачиваемую работу, то разница между европейцами и американцами сразу сократится на 10 %[1214]

. А испанцы вообще полностью сравняются с последними.

Но самое главное заключается в том, что в Европе тоже произошла классовая поляризация времени, подобная той, что имела место в Соединенных Штатах. В сегодняшней Германии более половины людей, занимающих высокие должности, работают больше 40 часов в неделю; пятая часть всех состоятельных людей трудится больше 48 часов. Для людей, занимающих более скромные должности, работать по 35 часов и меньше является нормой. В 1961 году в Великобритании мужчины с более скромным образованием и опытом работали больше, чем их более образованные коллеги. Спустя сорок лет ситуация поменялась. Среднестатистический британский менеджер ежегодно отказывается от четырех дней своего законного отпуска[1215].

Все это означает, что образование, пол и семья гораздо больше влияют на досуг, чем тот факт, что человек живет в Соединенных Штатах, в Швеции или во Франции. В вопросе распределения времени генеральный директор из Стокгольма или Парижа ближе к своему коллеге из Нью-Йорка, чем к местному почтальону. Во всех странах наличие детей отрицательно сказывается на количестве свободного времени; родителей-одиночек это касается в первую очередь. Именно социальные роли все чаще определяют то, сколько у человека свободного времени. А вот национальная политика значит намного меньше.

Одна группа социологов попыталась выяснить, сколько свободного времени было бы у людей, если бы они работали только для того, чтобы заработать на прожиточный минимум, а дома занимались бы только самыми необходимыми делами[1216]. Наряду с «дискреционным доходом» у людей есть «дискреционное время» – спрятанный резерв, из которого его можно черпать. У кого-то его больше, у кого-то меньше. Одинокий взрослый без детей приобретает примерно 11 часов дискреционного времени, когда вступает в брак и начинает делить обязанности по дому с супругом или супругой. Когда рождается первенец, работающая пара родителей теряет от 7 (Швеция) до 13 часов (Соединенные Штаты). Развод отбирает у финской матери 23 часа, у американской – 33 часа. Эти цифры позволяют нам сделать вывод, что нехватка времени менее ощутима в скандинавских странах с развитыми системами социального обеспечения, чем в либеральной Америке; в то же время французы имеют еще меньше потенциально свободного времени.