Эволюция потребления. Как спрос формирует предложение с XV века до наших дней

Социологи не подчеркивали влияние класса и уровня образования на вкусы и предпочтения людей. Однако, по-видимому, не менее важно, какие вкусы и занятия предпочитают поощрять государства. Возможно, не случайно в Италии – на родине бельканто – люди сегодня редко ходят в театр или на концерт; дело в том, что исполнительским видам искусства перепадают лишь крохи, которые остаются после вложений в культурное наследие. Можно, конечно, сказать, что все страны разные и каждая выбирает просто то сочетание частного и общественного потребления, которое ей больше по душе. Семьи в Великобритании и Германии тратят на культурные мероприятия больше среднего, в то время как их правительства довольно скупы по европейским стандартам. Однако в большинстве случаев мы сталкиваемся скорее с симбиозом: люди больше тратят на культурные мероприятия там, где правительства поступают так же. Датчане, финны и австрийцы тратят из семейного бюджета на культуру почти в два раза больше, чем итальянцы, испанцы и португальцы[1495]

. Эту статистику можно использовать в качестве хорошей иллюстрации того, как государственное потребление влияет на частное: там, где власть высоко ценит культурную сферу, то же самое можно сказать и о гражданах – по крайней мере в демократических сообществах.

Слишком большой выбор

Начиная с середины ХХ века рост частного потребления сопровождался стремительным увеличением государственного потребления. Увеличение выбора на рынке совпало с увеличением числа школ, больниц и социальных пособий от государства. К концу столетия встал серьезный вопрос: насколько государственные услуги должны соответствовать критериям широкого выбора, предлагаемого рынком? Почему к пациенту в государственной поликлинике должны относиться иначе, чем к человеку, который платит за какую-либо другую услугу? Разве оба они не потребители?

Проблема реформирования системы социального обеспечения занимала многие развитые страны, однако особым усердием в этом вопросе отличилось Соединенное Королевство в самом конце 1990-х. Тони Блэр сделал «ориентирование на потребителя» в сфере государственных услуг главной целью своего «новолейбористского» правительства. «Открытые и конкурентоспособные рынки, – говорилось в официальном сообщении правительства, – лучшая гарантия удачной сделки для потребителя»[1496]

. И не только возле кассового аппарата. «Я считаю, – говорил Блэр, – люди хотят больше выбора во всех видах услуг, в том числе и в государственных услугах». С этой точки зрения, новый лейборизм был всего лишь реакцией на изменения в обществе. Британия изменилась до неузнаваемости с тех времен, когда государство всеобщего благоденствия только-только зарождалось. Благодаря изобилию возникло общество потребителей, которые требовали индивидуального подхода. Государству нужно было меняться соответствующим образом. Средние классы уже умели действовать в обход системы, минуя очереди или вообще отказываясь от того, что предлагает государство. Если дать бедным слоям населения право выбирать между разными поставщиками услуг, они получат такие же преимущества. А это заставит государственные больницы и школы повышать ставки. Некоторые левые были шокированы подобными заявлениями. От большего выбора в сфере государственных услуг, говорили они, все равно выиграют лишь те, кому и так хорошо. Это все равно что потакать эгоистичному индивидуализму в ущерб справедливости и солидарности. С этой точки зрения, чем больше в человеке потребителя, тем меньше в нем гражданина[1497].