Эволюция потребления. Как спрос формирует предложение с XV века до наших дней

Подобные политические споры были крайне актуальны в то время. Для правительства Блэра переориентация государственных услуг на потребителя, говоря официальным языком, была способом решить проблему с имиджем партии. Новый лейборизм позволил открыть краны государственных расходов. Очереди в поликлиники стали короче, докторов и медсестер стало больше. Статистика показывала, что меньше людей стали умирать от сердечных заболеваний. Однако опрос за опросом показывали, что британцы были крайне пессимистичны, даже циничны, когда комментировали работу правительства. У государственных услуг была плохая репутация – на них поступало свыше миллиона жалоб в год, и мало кто верил, что государство сможет как-то исправить ситуацию[1498]

. Правительство словно решило воспользоваться руководством по обслуживанию покупателей: широкий ассортимент сделает клиента более довольным, и в итоге новый лейборизм получит то признание, которого заслуживает. Попытка «ориентироваться на потребителя» была связана и с дефицитом легитимности. В партию вступало все меньше людей, да и явка на выборах падала. Каким авторитетом обладает правительство, если 40 % избирателей предпочитают не ходить на выборы? Одним из ответов на эту проблему стало то, что партии тоже начали реагировать на изобилие, обращаясь к гражданам как к потребителям; и как это часто бывает, таков был особый “островной” взгляд Великобритании, почему-то игнорировавшей тот факт, что в Германии, Испании и других развитых странах явка на выборы была высокой. Понятны и причины того, почему многих левых встревожило увеличение выбора. Реформы Блэра строились на «Хартии граждан», которая была принята консерваторами в 1991 году: «третий путь» казался скользким путем в дебри неолиберализма.

Однако в исторической перспективе обе точки зрения мало помогают разобраться в ситуации. Все дело в двух ключевых заблуждениях. Во-первых, последовательность событий. Потребитель не был порождением послевоенного изобилия – к этому времени он уже достиг зрелости. Во-вторых, понимание сути потребителя. Ведь выбор – лишь одна из составляющих его портрета. Социальная справедливость и демократические права не менее важны для него. Именно все это вместе позволило потребителю оказаться в центре общественной жизни в 1900-х. В Великобритании потребитель, который отстаивал свое право покупать дешевые товары в 1906 году, в не меньшей степени был озабочен хлебом для бедных и ответственностью демократии. В начале ХХ века в Америке прогрессивисты боролись с монополиями и мошенниками не только потому, что те причиняли людям вред («ущерб потребителю»), но и потому, что они отравляли общественную жизнь. В тот же период в Париже, Вене и Берлине лиги покупателей считали, что их деятельность должна также повышать благосостояние рабочих и продавцов. Идея, состоящая в том, что гражданин и потребитель являются противоположностями или даже исключают друг друга, просто-напросто была бы не понята этими первыми поколениями потребителей, так же как и представление о том, что возможность выбирать из нескольких вариантов касается лишь личной удовлетворенности[1499]

.