Эворон

Покто попытался представить реакцию Доихара на печальную весть о провале рейда в Эворон и закрыл глаза. Лучше этого не представлять. Самостоятельно разыскать таинственное стойбище? Маловероятно, что ему, Дзудзи, это удастся. Не избежать по дороге расспросов. К тому же главный объект поиска, долина халдоми, якобы богатая месторождениями, находится, по словам Баяндина, в некотором отдалении от стойбища…

Бог Ямато суров. Он, самурай, посмел разгневать его. Тем, что связал себя семейными узами с туземной женщиной и родил от нее ребенка. Но он позволил ребенку умереть! Разве это малая плата за проступок?

Русский исчез, и вместе с ним исчез прибор для замера девиации, флотский компас-дефлектор, применяемый на судах для учета при прокладке курса отклонений магнитной стрелки под влиянием металлической массы судна. Простейший прибор, есть гораздо более надежные и совершенные, строго предназначенные для геологической разведки. Но Баяндина снабдили намеренно этим прибором, дабы использовать его для поисков в халдоми: прибор был русского, притом допотопного, производства. Завидная предосторожность. Где теперь, в каком колодце или помойной яме искать компас-дефлектор?

Покто уже несколько лет не появлялся в Комсомольске. Как и Баяндин, он был неприятно впечатлен размерами города, его каменной мощью и монументальностью. Сгорбясь, ковылял японец по утренним улицам и паркам, удивлялся: откуда взялись силы создать здесь вполне пригодные условия для жизни? Может быть, он поторопился в своем донесении, заявив, что у них не хватит возможностей возвести и подобающие городу индустриальные предприятия?

Очевидная мысль — простая, как все истинное, — пришла ему в голову: а кто живет в этих многоэтажных домах, для кого они построены?

Он видел повсюду людей — сосредоточенных, торопливых. В большинстве своем женщин. Беглого взгляда на их руки и лица было достаточно, чтобы понять — рабочие. Металлисты!

Ледяной иглой проник страх в его сердце, пронзил его и разлился болью по всему существу: болью за милую Японию, которую он обманул.

Мимо его цепкого взгляда, в обход его зрелой мысли проскользнуло главное: возникновение в Комсомольске, в глуши, вдали от дорог и сырья, индустриальной базы большевиков. Но ведь его целью, смыслом его многолетних мучений и самоотверженности было — предугадать, предупредить, не допустить этого!

Может быть, они отыскали сырье, то самое сырье, без которого немыслима будущая великая империя микадо, владычица Азии?

Нельзя спешить в выводами. Он всю жизнь просидел на русском востоке — и, кажется, поспешил с выводами, готовя последние донесения.

Дзудзи запретил себе волноваться, собрал в кулак выдержку и несколько последующих дней посвятил скрупулезному накоплению наблюдений.

Они были малоутешительны. Разговоры, подслушанные в хлебной очереди, в бане, в трамвае, позволили установить, что судостроительный завод создает мощные океанские суда. Предприятие под усиленной охраной. Еще один крупный завод — явно не для производства предметов повседневного спроса — только что пущен в отдалении от города. Туда каждое утро отправляется вереница автобусов. Общедоступного городского транспорта в район нового завода нет.

.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .

Долго раздумывал, как подобраться поближе.

Днем идти по открытой местности без малого пятнадцать километров, на виду у проходящих машин, неразумно.

Оставалось использовать темноту.

Он выбрал дождливую ночь.

.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .

Маленький сгорбленный человек в клеенчатом капюшоне, с котомкой за спиной, брел в косых потоках весеннего ливня по раскисшему большаку. Порой нога его попадала в невидимую колею и тогда он падал — беззвучно. Терпеливо подымался, ощупывал, как слепой, дорогу палкой и снова шел.

Над ночными сопками, раскатываясь эхом, стлался гром. Разгулялась непогода, дальние молнии освещали тучи, на горизонте полыхали, сливаясь в мерцающее зарево, зарницы, там стремительные облака были подсвечены багровым.

Он шел на зарево, как на вещий ориентир, промокший до нитки, отяжелевший от налипшей на обувь и одежду грязи, сосредоточенный. Голова его была опущена, губы сжаты.

Еще один раскат грома ударил в сердце. Путник поднял голову и увидел, откуда зарево.

Полыхали в ночи спрятанные в распадке меж сопок печи «Амурстали». Отблески расплавленного металла, как зарницы, освещали летящее небо. Оно летело на восток, окрашенное багрянцем, на восток — туда, откуда он пришел.

Покто добрался до самой черты завода, приник лицом к металлическим прутьям ограды. Усталость валила его с ног, не было сил сопротивляться ей. Он медленно, скользя по прутьям, опустился на мокрую землю.

Можно было не смотреть. Он и так достаточно увидел. Мифическим городом, созданием неведомого кубиста, громоздились цеха металлургического исполина; перекрывая гром, скрежетали за незастекленными еще оконными проемами завалочные машины; лязгал, светился, работал завод.

Можно было не смотреть…