Европа во времена Первой мировой войны. Дневники посла Великобритании во Франции. 1914—1918 годы

Видел Клемансо. Он выглядит уверенно, но сегодня — критический день. Мы, несомненно, убили большое количество немцев, но наша 5-я армия практически уничтожена. Будем надеяться, что Фошу, генералиссимусу над англо-франко-американскими войсками, удастся остановить германское наступление и спасти Амьен.

1 апреля 1918 г.

Вчера упало два снаряда из дальнобойного орудия, сегодня один упал в 13.10, а второй — в 16.10. Военный атташе говорит, что второй сегодняшний снаряд взорвался в двадцати шагах от него, когда он в своем автомобиле проезжал площадь Вобан, за Домом инвалидов. Убиты двое. Швейцарскому посланнику, по его словам, объяснили: из-за различных условий в атмосфере и разного сопротивления воздуха не все снаряды, выпущенные из дальнобойных гаубиц, долетают до Парижа. Он очень подавлен из-за гибели своего советника с женой. В Страстную пятницу они находились в церкви, на которую упал снаряд. Погибший советник занимался германскими интересами во Франции. По словам военного атташе, воронка от взрыва была довольно маленькой, а сам взрыв не показался ему громким, но он все же был громким, потому что я отчетливо слышал его отсюда, и, возможно, его слышали во многих частях города.

2 апреля 1918 г. В 3.15 утра началась стрельба. Я спал и не слышал сигнала тревоги. Мы все спустились в погреб. Налет окончился в 4.30 утра. Девять бомб упали в окрестностях Лионского вокзала. В 10.10 послышался грохот дальнобойного снаряда. Я не слышал, где он упал. Сейчас 18.00, а второго снаряда нет, так что, полагаю, его и не будет.

3 апреля 1918 г.

В утренних газетах пишут, что, по утверждениям германских пленных, взорвалось одно из дальнобойных орудий, из которого обстреливали Париж. Сегодня в 9.50 прилетел снаряд из такого орудия. Но, когда мы с Мильераном гуляли по улице Капуцинок к бульвару в 18.45, взорвался еще один снаряд. Он думал, что снаряд взорвался неподалеку, но он был далеко. Один вчера упал возле банка Нойфлица на улице, которая пересекает улицу Лафайетт.

4 апреля 1918 г. Со вчерашнего дня до Парижа не долетают снаряды из дальнобойных гаубиц. Наверное, дождь и туман неблагоприятны для стрельбы на дальние расстояния.

Храм на улице Риволи напротив Лувра, перед которым стоит статуя Колиньи, был переполнен: многие пришли на заупокойную службу по швейцарскому советнику и его жене, убитым в церкви Сен-Жерве. Пастор прочел бесстрастную проповедь против германского варварства.

По подсчетам, с начала германского наступления Париж покинули 500 тысяч человек. Похоже на то, так как сейчас Париж — не место для паникеров.

По пути на родину меня посетил проницательный адмирал Холл[503]

— он возвращается из Италии. Он считает, что война может закончиться в этом году, и успешно с морской точки зрения. Он не понимает, зачем нам возвращать Германии какие-либо из ее колоний, но нам придется позволить ей вторгнуться в Россию, если ей удастся наступать достаточно долго. Германия столкнется с большими трудностями с Лениным и Троцким. Он хвалил Вимиса.

Позже. Дождь шел весь день, как и вчера. По германскому радио говорят, что вчера Париж не бомбили, так как был день похорон жертв несчастного случая в церкви в Страстную пятницу. Они выпустили один снаряд утром. Скорее всего, дальнейшему обстрелу помешал дождь, а не похороны.

Сегодня приходил Нидем[504]. Он спрашивал, не могу ли я добиться того, чтобы с медицинских сестер Красного Креста не брали 10 % налог на счета в отелях. Он добавил, что медсестер эвакуировали из прифронтовой местности и Абвиля, и вместо них работают санитары. Нидем сказал (по-моему, сведения поступили от австрийки, сестры миссис Нидем, которая находится в Швейцарии), что австрийцы возмущены тем, что немцы бомбили Париж в Страстную пятницу, — они наверняка понимали, что в такой день в храмах будет много верующих.