Exemplar

Посмотрите, Бог есть неисчерпаемый источник бездонного милосердия и естественных благ. Ни одна любящая мать не протягивает с такой готовностью руку своему единственному чаду, которого носила у себя под сердцем, увидев его в сильном пламени, как протягивает Бог раскаявшемуся человеку — если бы даже, будь это возможным, он один имел на себе грехи всех людей и творил их по тысяче раз всякий день. Ах, возлюбленный Господи, отчего Ты так милостив к некоторым людям, почему иная душа стремится к Тебе, почему о Тебе радуется дух иного человека, только ли из-за их безгрешной жизни? Нет, воистину, нет. Сие потому, что они понимают, что они есть, сколь они грешны, несовершенны и недостойны Тебя, и, ах, что Ты, милостивое сердце, Ты, ничем не стесненный Господь, столь безоглядно им Себя предлагаешь. Вот что Тебя, Господи, делает великим в сердцах [у людей], что Ты вовсе не нуждаешься ни в каких человеческих благах. Для Тебя простить тысячу марок все равно, что простить один пфенниг, а отпустить тысячу смертных грехов то же самое, что отпустить один грех. Господи, это величие выше любого величия! Господи, такие люди никогда не сумеют отблагодарить Тебя в полной мере, и их сердца истекают в прославлении Тебя. Ибо это, согласно Писанию, Тебе гораздо угодней, чем если бы, никогда не впадая в грехи, они жили в лени и праздности и не пылали особой любовью к Тебе[1037]. По учению же святого Бернарда, смотришь Ты не на то, чем был человек, но на то, чем он хочет быть в соответствии со стремлением сердца

[1038]. А поэтому, кто желает отказать Тебе в том, что Ты прощаешь грехи, и даже во всякое мгновение времени, тот желает похитить у Тебя великую славу. Ибо грех свел Тебя с небес на землю. Да благословится грех, как глаголет святой Григорий, приведший к нам Спасителя, возлюбленного и дражайшего, готового нас с любовью принять во всякое время![1039]

Посему, кто может уразуметь, что есть Бог, по слову Давида, тот никоим образом не может отказать в доверии Богу[1040].

Иное, что они не в состоянии уразуметь, — это то, что такое есть грех. Собственно грех состоит только в том, что человек, в осознанном и решительном произволении, обдуманно и охотно, без сопротивления разума, отвращается от Бога к порочному действию. Случись так, что человеку приходили бы в голову помыслы, причем так много, сколько есть мгновений у времени, и они были бы столь омерзительны и порочны, что того невозможно выдумать ни единому сердцу и изречь ни одному языку, на кого бы ни простирались они, на Бога ли или на тварь, и сии помыслы одолевали бы человека год, и два, и сколько угодно — но только его разум сопротивлялся бы им и отвращался от них, как то естественным образом происходит в подобных делах, так что человек осознанно и полностью, сердцем и волей, не отдавался бы им: вот тогда бы смертный грех не случился. И это доподлинно так, в согласии со Священным Писанием, а также священным учением, из него же глаголет Дух Святый, как то, что Бог обретается в небесах.

Но здесь таится скрытое затруднение, самая тонкая и острая перевязь, которая имеется во [всем] этом деле, и она такова. Если в голову приходит недобрый, отвратительный помысел, человек же стремительно и, возможно, не без удовольствия уступает ему, забывает себя самого и не сразу отвращается от него, так вот, тогда человек полагает, что склонился к этому помыслу волей и разумом, оступился и совершил смертный грех. Но это не так! Ибо, согласно святому учению, разум зачастую одолевается подобными помыслами и похотями, по многу раз и долгое время, прежде чем придет, по добром размышлении, к осознанию себя самого. И тогда он их сможет либо принять, либо оставить, согрешить или не согрешить. Поэтому людям не следует бояться смертных грехов в таких обстоятельствах, если только они желают довериться христианскому наставлению[1041]

. Святой Августин говорит, что грех должен свершаться воистину добровольно, если же он свершился не воистину добровольно, то это не грех. И учители полагают: если бы только Ева отведала в раю от плода, а Адам не отведал, то это бы не причинило вреда[1042]. Точно так же, к чему ни склонялись бы чувства, без согласия разума смертного греха не бывает.