Exemplar

Одному человеку как-то раз было открыто, как ему надлежит оставить себя: он должен поступить так, словно находится в глубоком море, сидя на своем одеянии, а в миле вокруг нет никакой суши, ни поблизости, ни в отдалении[1096]. Что ему делать? Он не может взывать [о помощи], ни плыть, ни идти вброд. Тогда-то пришло самое время предать себя Богу. Не иначе и сему человеку следует во всякое время вверять себя Богу, коль он вправду желает стать человеком бесстрастным. И вот я скажу: не надо желать. Желай не иного, как только того, чтобы любимый Господь отнял у тебя любую помеху и безо всяких помех тебя полностью объединил бы с Собою, — тем самым отпадают все прегрешения, и является всякое благо и любое блаженство.

В-четвертых, ты должна подняться над всяким воображением. Мы тут не имеем в виду тех людей, которые с азартом принимают в себя или носят образ какого-нибудь смертного творения. Пусть они таковы, каковы суть, или зовутся, как хотят. Они ходят испражняться со скотом. От тех, о ком идет речь, они весьма далеки и им полностью чужды[1097]

. Бывают и такие люди, которые сего не имеют. Это добрые люди, хотя у них есть немало помыслов и наваждений, от коих подобает избавиться, дабы все воображение в простоте ввести в Бога, признаться Ему в своих прегрешениях и их оплакать пред Ним. И если у человека оное не проходит, то пусть он в этом терпит себя ради Бога и оставит себя.

Еще встречаются люди, у которых много фантазий и мечтаний: во сне им видятся дивные вещи и то, что грядет, видятся святые или души [усопших]. Я не отрицаю сего, ведь и Иосифу явился ангел во сне[1098], но и не принимаю сего, ибо такое нередко случается в силу природных причин, по слову Боэция: кто обращается с чистым, тот естественным образом и во сне мечтает о чистом, а кто имеет дело со вздором, тому вздор и снится[1099]

.

Можно найти и таких, у кого много видений и откровений. И если десять лет с такими людьми бывает все хорошо, то все-таки ангел ложного света может сюда замешаться, обмануть и увести неверным путем. В оных откровениях твое действие должно направляться к тому, чтобы всему находить свидетельство в Священном Писании. Обратись к святому Евангелию и к учению святой Церкви. Если обнаружишь, что увиденное тобой согласуется со свидетельством, считай это за благо, если же не согласуется, то отступись, коль скоро тебе дорог Бог и твое вечное блаженство. Не следуй сему, не обращай внимания на это, отбрось сие от себя!

Этот путь ты также должна в себе одолеть, дабы тебе не основывать свой разум на том или ином образе[1100]

или откровении Божьем либо святых. Вручи себя божественной воле во всяком деле: в имении, нищете, в нечто, ничто, в радости и печали, согласно дражайшему примеру Христову. Ему позволь во всякое время открыто являться в тебе, в сердечном и в душевном твоем основании, дабы запечатлеть Его в себе и неизменно в себе Его созерцать — сколь возвышенным совершенством отличались вся Его жизнь, Его нрав, Его разуменье, сколь бесстрастным был Он, простым, благонравным, смиренным, терпеливым, а рано исполненным всяческих добродетелей. Ему вручи себя и прими Его себе товарищем во всех делах. Ешь ли ты и твой рот набит пищей, подумай: твой дражайший Господь сидит подле тебя и ест вместе с тобой. Сидишь ли, Он сидит рядом с тобой и глядит на тебя. Идешь ли, ни за что не ходи в одиночку и позволь Ему быть твоим спутником. Спишь ли, положи себя в Него. И так на любом месте, всяким образом, среди всех людей. Я знаю одного человека, ради совершенного подобия нашему Господу и следования Его путями, сей ходил из одного угла в другой (наподобие человека, ходящего ради отпущения своих прегрешений), обдумывая деяния Христа[1101]. Святой Бернард пишет одной новоначальной особе, что ей следует поставить пред своими очами человека, придерживающегося уставной жизни[1102]

, размышлять о его делании и оставлении: «Пожелаешь ли или осмеливаешься сказать либо сделать то или это, если на тебя взирает благой человек?»[1103] Насколько же более надлежит запечатлеть в себе возлюбленный образ нашего Господа, который истинно и существенно в нас и который нам ближе, чем мы сами себе. Ибо в Нем всякое утешение, всякое благо и всякая радость, «plenum gratiae et veritatis», всякая благодать и истина обретаются в Нем[1104].

Человеку духовного звания нельзя отступать от сего хотя бы на миг. Ему нужно иметь разумное ведение часов, внутреннее различение и ожидание, как ему обращаться к Богу в соответствии с ними[1105]. Сие по необходимости надлежит иметь тем, кого Бог спас от злого, лживого мира и кому не нужно заботиться или думать о доме и детях, но только о том, как бы им угодить Богу и жить лишь ради Него одного. Непросто советовать тем и делать для тех, кто должен нести заботы этого мира, ведь на мельнице едва ли останешься не покрытым мукой, а в огне не сгоревшим. Однако же знайте: я находил людей во всех их заботах в такой чистоте и таком совершенстве, что людям духовного звания впору стыдиться.