Фабрика мертвецов

— Только как расскажешь все, что знаешь! Что тут у вас за нежить такая? Куда делся след у меня на горле — тоже ведь твоя работа, верно? Почему в вашей деревне нет собак?

— Ишь ты, приметливый! — проворчала она.

Митя хмыкнул: деревенская дурочка отметила его способности! Может, не так уж она и глупа… в-ведьма.

— Не заговаривай мне зубы! — ласково попросил он, и в качестве напоминания снова стиснул пальцы на ее шее. Не барышня, чай, должна понимать, что нежничать с ней не будут.

— Тебе-то что до здешних дел, паныч?

— Меня два раза пыталась убить нечисть — а мне и дела нет?

Девчонка приоткрыла рот, точно собираясь заговорить и не решаясь, закрыла… открыла снова…

— Ми-итя! Боже мой, куда же он делся? — вдруг донесся из-за штабелей голос Анны Владимировны.

— Его автоматон тут… — откликнулся Петр.

— Тем хуже! Вдруг мальчику плохо? Ищите же его!

— Мальчику… — одними губами прошептала девчонка.

— Тихо! — Митин палец предостерегающе прижался к ее губам. Если сюда кто зайдет… зрелище увидит презанимательное. Батюшке донесут — и вряд ли тот станет слушать Митины объяснения. А выслушает — не поверит.

Митя с силой дернул эту… ведьму… за косу, заставив ее зашипеть от боли, и прошептал ей в ухо:

— Завтра после полудня придешь к поместью Шабельских — там и поговорим!

— А не приду? — зло сощурилась девчонка.

Митина рука метнулась к вороту ее сорочки…

— Ай! — Девчонка едва слышно вскрикнула, хватаясь за шею, которую вдруг обожгло болью.

В кулаке у Мити болтался крест на разорванном гайтане.

— Отдай!

Митя отдернул руку, пальцы девчонки схватили воздух. Митя поднял добычу на вытянутой руке и удивленно хмыкнул. А занятный крестик…

— Придешь, отдам. Сама понимаешь, без него, коли навь тебя не загрызет… — странный крест: не серебряный, как у всех, а похоже… медный? Ну и какая от него защита? — Так мамка заругает, верно? — и сунул добычу в карман.

Девчонка поглядела недобро… и наконец сдалась:

— В поместье не пойду. Ты уж сам, паныч, выезжай.

Митя неохотно кивнул:

— Как тебя зовут?

— Даринкою, — столь же неохотно процедила девчонка.

— А я…

— А ты — паныч! — отрезала она и, лаской нырнув меж штабелями, растаяла в сумраке.

Рядом зазвучали тяжелые шаги, и на фоне прохода нарисовался черный мужской силуэт.

Глава 21. Крайне познавательная прогулка

— Тю! А вас там, паныч, усе шукают, я так вже думал: зовсим сплохело вам, десь в омбороке лежите, вроде как нежная панна. А вы, дывлюсь, бодренько так меж товаров шаритесь? И шо ж вам тут занадобилось? — со зловещей ласковостью, от которой у Мити отчетливо похолодела спина, поинтересовался Остап Степанович.

— Благодарю за заботу. Я прогулялся по берегу, немного отвлекся — и мне существенно полегчало, — ответил Митя, очень, изо всех сил надеясь, что на лице у него не отражается ничего, кроме брезгливой снисходительности светского человека, беседующего с мужиком. — Услугу вот хочу вам оказать, Остап Степанович!

— Это какую же? — насторожился тот.

— Нам именье в порядок приводить надо, а у вас тут, смотрю, производство кирпичное? — Он похлопал по штабелю. Едва слышное звяканье показало, что вот в этом штабеле вовсе не кирпичи. — Вы так любезно предложили: если что нужно — сразу к вам! — Митя старательно сохранял серьезное выражение лица — похоже, сейчас Бабайко многое бы дал, чтоб вернуть недавние слова обратно. — Вот я и подумал, что с отцом поговорю, и он…

— Сказать-то сказав, паныч, але ж… — бесцеремонно перебил богатей. — Не роблю я кирпичей! То дело большое, денежное: земля нужна, и глина своя, и печи, и людишки… Мы уж по-простому: тут купил, там продал… Щиро дякую за милость, та навищо ж батюшку вашего беспокоить? Он человек занятой, над всей губернией полицмейстер.

— Начальник губернского департамента полиции! — сквозь зубы процедил Митя.

Мужик безграмотный! Полицмейстеры перед отцом во фрунт тянуться и честь отдавать должны!

— Вот я и кажу! Як в должность-от войдет, куда уж имением заниматься? Жить-то вы, небось, на казенных квартирах, в Катеринославе станете… А имение, оно — у-у-у! — хлопот требует, хучь у кого з соседей спытайте.

— Думаю, отец наймет управляющего.

Подходить к деревенскому лавочнику не хотелось: в груди сжималось, в желудке стыл холодный ком, и какой-то первобытный страх подталкивал следом за девчонкой рвануть меж штабелями, протиснуться в узкий лаз, обдирая сюртук… и бежать, бежать! Только вот светское воспитание для того и дадено, чтоб в отличии от простонародья, сдерживать звериные инстинкты. Митя неспешным шагом подошел к богатею и остановился напротив, поглядывая чуть свысока. Трости только не хватало, тростью бы сейчас еще так небрежно покачивать…

— Шо те управители, чистое разорение с них! Хто честной — тот глупой, а хто со смыслом — давно собственную выгоду уразумел и гребет с хозяйского кармана двумя руками. Был один знающий да честный на всю губернию — паныча Ингвара братец, Свенельд Карлович… Ото — да, ну а шо вы хочите — немчин! — в голосе богатея прозвучало неприязненное уважение.