Фабрика мертвецов

— Пока что я хочу выйти отсюда. Вы позволите, милейший? — высокомерно поинтересовался Митя.

Остап Степанович смолк, исподлобья уставившись на Митю.

«А ведь он хочет меня ударить», — подумал Митя. Если навалится всей массой…

— Шо ж я могу дозволять сынку такого большого человека? Прощенья просим, что дорогу застим. Это не подумавши, — с насмешливым поклоном отступая в сторону, пробасил деревенский богатей.

Митя надменно кивнул и шагнул из-за штабелей наружу. Закатное солнце выкрасило окрестности в красное — дом под железной кровлей казался залитым кровью, а черные, без единого огонька окна глядели на Митю неотрывно и недобро.

— Так что насчет Свенельда Карловича? — небрежно поинтересовался он.

— Да ничего, — ответствовал Остап Степанович. От его присутствия за спиной словно сквозняк гулял по лопаткам. — Зараз у него свое имение, а второго такого управителя и не найдешь. А именьице-то ваше, не в обиду, вовсе разоренное, уж я-то знаю.

— Да-да… Вы его даже считали своим… как я понял из слов вашего сторожа в нашем имении.

— Тильки бережения ради… — процедил Остап Степанович и было ясно, что если с сынком полицейского начальника ему приходится держаться приличий, то сторож Юхим ответит за все.

Пустяк, конечно, а все равно приятно.

— Я бы и зараз то имение прикупил… за денежку малую. Бо много давать там нема за що! Его до ладу привести — больше грошей треба, ниж оно стоит. А батюшке вашему и гроши… и от хлопот избавиться.

— Это вы к отцу обращайтесь! — останавливаясь у ворот подворья, отмахнулся Митя. Входить внутрь совершенно не хотелось. Если б не оставленный там автоматон… — Но сами понимаете, милейший, имение — подарок императора. Продавать подарок государя… да еще «за денежку малую»… Попросту неприлично! Не верноподданно. А с кирпичами… Нет так нет. В губернии наверняка найдутся разумные господа, — он с намеком поглядел на богатея, — которые помогут главе губернской полиции с обустройством.

— Так это ж завсегда… находятся…

Митя испытывающе уставился на Остап Степановича. Не может деревенский богатей смолчать, когда сынок петербургского начальника уж впрямую намекает… Предлагай же, ну!

Остап Степанович смотрел прямо и равнодушно, как на случайную помеху — рявкнуть да отогнать невместно, надобно перетерпеть, и та скоро сама исчезнет.

— Митя! Ну где же вы были! Как вы могли нас так напугать! — закричали из-за ворот, и к ним со всех ног устремились дамы во главе с Анной. Следом, старательно не глядя друг на друга, шагали Петр и Ингвар.

— Пожалуй, пора ехать, — задумчиво разглядывая Остап Степановича, сказал Митя.

— Нехай щастыть вам, паныч. — Тот коротко поклонился.

Митя кивнул и, не дожидаясь спутников, направился к своему автоматону. Догнавшая его Анна Владимировна горячо заговорил, что-то выспрашивая, в чем-то упрекая…

— Благодарю, — вдруг обронил Митя.

Анна осеклась, глядя на него удивленно.

— За… что?

— За прогулку. Очень получилась… познавательная.

Он подтянулся, запрыгивая в седло. Еще какая познавательная: теперь он знает, что разгул нежити в окрестностях их нового имения не случаен. И знает, кто за этим стоит. Понять бы еще, что с этим знанием делать?

Автоматон выпустил из ноздрей струи пара и, полязгивая, направился прочь со двора. Затылок у Мити чесался — он не сомневался, что из темных, без единого огонька окон его провожают взглядами. Даже те, кому и смотреть-то нечем.

— Вот-с, юноша, картина нынешних нравов! — процедил у него за спиной младший Шабельский. — Нашего семейства бывший крепостной внуков хозяев своих на квас зазывает. Будто он нам ровня!

«Он вам не ровня, — равнодушно подумал Митя. — Он вам хозяин, такой же, как и деревенским. Потому что вы ему наверняка должны. Просто властью над вами он пока опасается пользоваться. Не рассудком — поротой спиной опасается».

— Зато он с большим вниманием относится к словам вашей сестры, — вслух заметил он.

— Ады, что ли? — удивился поручик. — Да ее он и вовсе не слушает! За блаженную держит, а она позволяет!

— Напрасно вы так думаете, — возразил Митя, кивая на надпись у входа в лавку.

Вместо давешнего «Въ ходъ въ нисъ» там теперь красовалось решительное: «Ходи нисомъ!»

Глава 22. Проклятие Шабельских

— Все семью нашу погубить хочешь?! — выпалил Родион Игнатьевич.

Гости отправились почивать, а в личных покоях Шабельских бушевала гроза. Глаза старшего Шабельского метали молнии, пухлые щеки, красные от гнева, мелко подрагивали, а ногами он топал так, что модные китайские болванчики на туалетном столике Полины Марковны трясли головами, как в припадке. Сама Полина Марковна возлежала в глубоком кресле, и только сдавленные стоны раздавались из-под закрывающего ей лицо платка.

— Соседку! Замужнюю даму! Увезти! А если бы Свенельд Карлович дознался?

— Я и хотел, чтоб он дознался, — глухо проворчал поручик. — Истинным дворянам, значит, ничего, а какому-то немчику из простых — и имение, и Анну… Со мной-то получше будет!

— Кому: имению или Анне?

— Обеим! Ай! Батюшка! Что ж вы деретесь, как купчик какой!