Фаина Федоровна

–А у меня родителей не было. Вернее, сначала были, как у всех, но потом оба спились, умерли. Они ещё и кололись чем-то. Сначала мать умерла, потом отец. Я ведь детдомовский. После восьмого класса меня тётка, материна сестра, забрала. Тётка, прикинь, как раз в пятой больнице санитаркой и работала. Я ей по ночам полы мыть помогал. В той самой больнице, куда я резюме относил. Эх, была бы тётка жива – у меня б там блат был! – Он грустно засмеялся.

Всё это время, пока он рассказывал, он открывал вино, наливал по бокалам. Пролившуюся каплю аккуратно вытер тряпкой.

Мне стало неудобно за моё счастливое детство.

–Так ты поэтому в медицинский…?

–Ага. Ну, садись. Я сегодня не завтракал и не обедал.

–Жена выгнала? Как безработного? Так быстро? – Ухмыльнулась я.

–Нет. Просто не успел. -Он достал из кармана мобильный телефон, выключил его и положил рядом. Невольно я это отметила, и мне это понравилось.

–Чтобы пищеварению не мешал?

–Ага. -Он взял вилку и стал есть.

Омлет был действительно очень вкусный. Не жидкий и не пересохший. И ветчина свежая. Что ж, – подумала я. – приятный вечер.

–Ну, за тебя? – Я подняла свой бокал.

–И за тебя.

Мы ели молча, не хотелось отрываться. Потом я отломила кусок хлеба и подмакала тарелку. Почему-то с Олегом я не стеснялась.

–Вкусно?

–Да.

Он тоже взял оставшуюся корку и сделал так же.

–Теперь кофе?

–Давай.

Он хотел налить в те чашки, что стояли поближе, в сушке, но я достала самые лучшие. Из особенного фарфора с кобальтовой сеткой. Мама с папой когда-то из Петербурга привезли. Императорский фарфоровый завод. Тогда был наш, советский, ленинградский.

Олег повертел в руках чашку.

–Дорогущие, наверное?

–В советское время сервиз «Мадонна» ценился больше.

Он перевернул чашку вверх дном, посмотрел на надпись на клейме. Поковырял кобальт ногтем.

–Нет, они дорогие. Я такие в одном магазине в центре видел. Имею слабость к таким вещам. Семейный уют и прочее.

–Теперь не дефицит.

Он фыркнул.

–Теперь ничего не дефицит, были бы деньги.

Потом он стал мне рассказывать, как он учился в Германии.

–Мне вообще тогда повезло первый и единственный раз в жизни. Я выиграл грант. Представляешь, сам, без поддержки, прикинь? Это потому что немцы решали. Денег тогда у тёщи занял, чтобы в Германию поехать учиться. До сих пор долг не отдал. Вот такая, блин, херня…

Он сварил ещё кастрюлю кофе, мы её выпили, съели зефир. Докончили бутылку вина. Я смотрела на Олега и думала, да ведь он же симпатичный. Вино сделало его ярче. Его какая-то постоянная замызганность исчезла. А когда он говорил про операции – вообще стал красавчиком, хоть куда. Глаза горели, улыбка полнилась умом и обаянием. Просто зубр мудрости какой-то. Я не оговорилась. Не зуб, а зубр.

Но наконец я опомнилась.

–Слушай, мы тут сидим, а как же твои домашние?

–А их дома нет. Жена с дочкой поехали по магазинам. А с младшей бабушка сидит. Но, впрочем, ты права…

Он посмотрел на часы, включил телефон, пролистал пропущенные звонки, прочитал смс-ки, встал, сложил грязную посуду и направился в коридор. Надел куртку и на голову свою английскую кепку блином. Я подумала, что он, наверное, её в Германии купил.

–Ладно, я пойду. Спасибо за угощение.

–Тебе спасибо.

Я почувствовала сожаление, что он уходит. Каким неожиданным было его появление, таким стал и уход.

Он уже стоял одной ногой за дверью. Грязные следы вытирать не рвался.

–Олег!

–А ты, собственно, зачем приходил?

Он, не оборачиваясь, пошёл к лифту и так же, не обернувшись, заулюлюкал в потолок лестничной площадки какую-то разудалую мелодию, взмахнул руками, как будто танцевал вальс. Так клоуны в праздники танцуют на улицах – невесело танцуют, с надрывом. Потом повернулся ко мне и буднично сказал:

–Мне утром пришло сообщение, что не возьмут меня в пятую больницу. Вчера пригласили туда на собеседование. Я пошёл. Сказали, что вроде понравился, сказали, что переговорят с главным врачом и сообщат. – Он нажал кнопку лифта. -Вот сегодня и сообщили, что не возьмут.

–А с кем ты в пятой разговаривал? – спросила я.

–С какой-то блядью по персоналу.

Подошёл лифт.

–Там раньше женщина была главным врачом, а теперь – мужик. Ему со мной поговорить некогда было, так он был занят. – Олег вошёл в лифт, как в камеру, руки за спиной, потом высунулся на секунду наружу –Ну, пока! Удачи!

И лифт за ним закрылся.

Я вернулась в свой коридор и захлопнула дверь. Мысленно плюнула на следы на полу и пошла в кухню. Так вот, значит, зачем он приходил. Тёщин должник. От него ждут денег, а он безработный. Ему не в силах было оставаться дома, а я была кем-то вроде товарища по несчастью.