Фаина Федоровна

Сергей был обладателем зеленоватых, мелких, в забавную крапинку глаз, которые мне как раз и понравились своей крапчатостью, носика уточкой, и следов юношеских угрей на щеках. Он был невысок и не особенно плечист, но я потом убедилась, что жилист и достаточно силён. Улыбался он застенчиво и открыто. Он умел улыбаться, и как обнаружилось потом, возвёл улыбку в культ. Улыбкой он прекращал все споры. Я теперь уже не помню в подробностях его лицо, но улыбка его существует в моей памяти отдельно, как у Чеширского кота. Улыбкой он сопровождал все свои просьбы, высказывания, потребности. Это был его жизненный код, с помощью которого он привык добиваться желаемого, а может, у него был так устроен рот, что при каждом слове губы растягивались сам собой, а он, зная это за своим лицом, уже доводил улыбку до завершения, до логического конца. Я даже не исключаю, что в детстве он тренировал свою улыбку перед зеркалом.

В общем, около месяца мы с Сергеем встречались, в основном, в кино.

Теперь это кажется удивительным, но именно к браку тогда стремились девушки. Брак был способом легализировать секс, найти опору, создать союз на всю жизнь, устроить судьбу и беспрепятственно рожать детей. Беременность вне брака означала именно «бремя» – неприятную необходимость объяснения с парнем, часто – аборт, угрозу последующих выкидышей и бесплодия. Дикарское это было время. И поэтому девушкам нужно было выходить замуж. Особенно ценились (кто бы мог подумать?) военные, инженеры и космонавты, а у парней в приоритете были музыкальные работники, воспитатели, учителя, продавцы и… стоматологи.

Сергей мне нравился ещё и потому, что как раз был инженером-наладчиком. Как тогда говорили: «рукастый мужик».

Как оказалось, он приехал в наш город в командировку на большой завод. То ли чего-то налаживать, то ли, наоборот, учиться налаживать, чтобы потом ехать назад, в другой город, откуда он был родом, и применять на практике полученные у нас знания.

От нашего завода ему дали комнату в общежитии. У него был, так называемый, бокс. Отдельная комната в обычной двухкомнатной квартире. В соседней комнате проживала тоже приезжая семейная пара. Фактически это была обычная коммуналка, но только без прописки; служебная, заводская, в которой жильцы менялись по мере того, как они становились нужны или не нужны заводу.

Вот в эту комнату Сергей как-то и привёл меня после очередного кино, под смехотворным предлогом то ли что-то посмотреть, то ли починить… Ах, да, ему понадобилось подобрать в комнату шторы. После сеанса мы вместе ходили выбирать в магазин тюль и портьеры, и это было похоже на устройство совместного быта. И у меня вдруг от этой глупости сладко заныло сердце. И мы действительно купили тогда простенькие гардины и совсем дешёвенький тюль, и я сидела в его комнате и весь вечер на руках подшивала казавшиеся нескончаемыми полосы ткани.

Не знаю, как в других семьях, но в моей всегда приоритетным считалось получение «настоящей» профессии. Будет профессия – всегда сможешь выжить,– говорили мои родители, и я в этом тоже твёрдо была убеждена. Я не поддавалась на противоречия, которыми полнилось наше воспитание. Девочки должны были уметь готовить, шить, убирать, но в то же время, они должны были быть и матерями, и воспитателями, и специалистами. Я для себя выбрала только одно, потому что всё остальное казалось мне не интересным, но сейчас вдруг исключительно «не моё» занятие по подбору ткани, наполнило меня неведомой доселе радостью. И в тот воскресный вечер, подшивая шторы в комнате у Сергея, я наслаждалась своей женственностью. Потом мы ели жареную на сале картошку и пили чай. Сергей принёс вино – довольно приличный портвейн. Я выпила почти стакан, и всё закружилось у меня в голове – мой дом, поликлиника, Фаина Фёдоровна, родители… Сергей дал мне выпить ещё, и я почувствовала себя, как под анестезией. Проснулись мы вместе, и с этого дня я не то чтобы поселилась у Сергея, но раза три-четыре в неделю, а потом и чаще, приходила, хозяйствовала и оставалась с ним на ночь. Через месяц я уже не появлялась дома. И такое существование вдруг наполнило новым смыслом мою жизнь.

Мне оказалось всё интересным в Сергее. И его город, и родители, и детство, и профессия… Сначала Сергей много рассказывал мне о заводе. Людей, которые работали с ним в цехе, я знала по именам,. Я с удовольствием выслушивала и вникала в многочисленные проблемы по доводке и наладке оборудования и даже не задумывалась о том, что же будет, когда оно будет налажено окончательно. Я радовалась, когда Сергей иногда заходил за мной в поликлинику. Как ни странно, мы по-прежнему часто ходили в кино. Я как бы навёрстывала этим упущенное время. Казалось, что навсегда отодвинулось и исчезло то прошлое, когда я сама себе покупала билет и одна проходила на своё место. Ныне я шла в компании мужчины. Я чувствовала себя кем-то вроде гусыни, важно шествующей к водоему под предводительством гусака.

Через полгода моих ночёвок в общежитии забеспокоились родители.