Фаина Федоровна

–Олечка, тот человек, у которого ты живёшь, он что-нибудь говорит о своих планах?

Вопрос этот звучал, как из девятнадцатого века и очень меня злил. Мои первые сексуальные опыты давали о себе знать: я ещё больше похудела, на лбу у меня вскочил огромный непреходящий прыщ, а моя работа в поликлинике казалась всё больше невмоготу.

Сергей категорически отказывался зайти к нам домой.

Каждый раз находилась веская причина. Но я всё равно была очень счастлива тогда, в его комнате с нашими новыми занавесками, квадратным столом, покрытым клетчатой синей клеёнкой. Тогда впервые в жизни я узнала, что такое бессонница. Никогда до этого не страдала. А тут просыпалась от непонятной тревоги и в то же время от счастья под серым и розовым от заводских огней ночным небом и чувствовала на себе непривычную тяжесть мужской горячей руки или видела в темноте контур худой спины Сергея и целовала его уже такие родные, выпирающие лопатки. Счастлива ли я была в эти моменты? Да, я была счастлива, и поэтому сейчас не сержусь. Интересно, где он сейчас, Сергей? Как сложилась потом его жизнь? Впрочем, разве мне действительно это интересно? Разве я не обещала себе всё забыть? Да, я обещала. Но не забыла.

Забавно, что Фаине Фёдоровне Сергей тоже не нравился, как в своё время и Володя. Когда Сергей заходил, она фыркала, хмыкала, отворачивалась и мелко встряхивала головой.

Я не обращала на неё внимание. Но мои родители тоже пребывали в недоумении и тревоге.

–Пригласи твоего знакомого к нам на Восьмое марта. Ну, или хотя бы на Первое мая?

Но как назло и в марте, и в конце апреля Сергея посылали в какие-то длительные командировки, из которых он возвращался уже после праздников.

А я его отъездам не расстраивалась. Честно говоря, мне тяжело было заниматься хозяйством в его общежитии, а мы только и делали по вечерам, если не шли в кино, что готовили еду, прибирались, ели, спали… Я стеснялась готовить на общей кухне, да и готовить не умела. Когда выходила из своей комнаты соседка, я сразу, как мелкий зверёк, скрывалась за нашей дверью. Соседка была сдобная, всегда розовая и весёлая, будто из бани. Каждую неделю появлялась в новом халате – то с оборочками, то с рюшечками. Однажды явилась в необыкновенном пеньюаре – с кружевами в пол. Ей, наверное, хотелось поболтать со мной, но мне не хотелось разговаривать, я стеснялась своего положения гостьи. И вообще постепенно я будто обёртывалась какой-то серой зыбкой паутиной, как в кокон. Я вроде бы и смеялась, и радовалась, и даже не без удовольствия наводила порядок и чистоту, но в глубине души я всё равно чувствовала, что тупею, тупею… И разговаривали с Сергеем «по душам» мы всё реже, реже. Он теперь всё чаще приходил позднее меня и сразу включал маленький телевизор.

–Как у тебя на работе? – спрашивала я.

–Нормально.

–Ты мне теперь почему-то почти ничего не рассказываешь.

–А что рассказывать, ты уже всё про всех знаешь.

По-прежнему радостными оставались для меня только походы в кино и совместные ночи. Правда и с ночами тоже было не всё гладко. Я ужасно боялась забеременеть. Сергей же из всех средств предохранения предпочитал посылать меня в общую ванну. И даже сам купил мне в аптеке спринцовку. От слова «презерватив» лицо его расплывалось в недоумённой улыбке.

–Я же ничего в кондоме не чувствую, – говорил он с видом обиженным и даже оскорблённым.

–Но мне нельзя в эти дни! – недоумевала я. У меня не укладывалось в голове, как человек может не понимать, что отказываясь от презерватива, он со свободной душой обрекает меня на аборт.

–Но другие женщины как-то выходят из положения?

–Выходят. Но мне этот способ не подошёл. – Я действительно стала принимать противозачаточные таблетки. Не знаю уж из чего и где их изготавливали в то время, но меня после нескольких приёмов так страшно стало тошнить и развилось такое ужасное кровотечение, что я тут же выкинула всю оставшуюся пачку в помойку.

Сергей совершенно не мог скрыть досаду по поводу моей осторожности.

–А тогда зачем ты здесь? – спросил он в один из вечеров, когда я собиралась залечь в нашу с ним постель.

–В каком смысле?

–Ну, зачем ты здесь, если тебе нельзя?

–Мне можно, но только с предохранением.

–Я с предохранением не хочу. – Он снова включил уже выключенный на ночь телевизор и стал с преувеличенным вниманием смотреть какую-то передачу.

–А я не хочу делать аборт, – сказала я. И вдруг набралась храбрости. -И если что, я хотела бы знать, ты готов на мне жениться?

Он сделал вид, что не слышит, так и сидел спиной ко мне и лицом к телевизору. Я вылезла из постели, подошла к нему и тронула за плечо. На голом полу ужасно стыли ноги.

–Ты меня слышал?

–Что? – Он не повернул головы.

Холод поднимался от подошв и полз по ногам вверх, по животу к груди, к самому сердцу.

–Если я забеременею, ты женишься на мне?