Фантастический Калейдоскоп: Ктулху фхтагн! Том I

– Черта с два! – неожиданно огрызнулся мой собеседник. – Что могут городские умники знать о том, что есть, а чего нет в этом мире. Бумагомараки вроде вас пишут страшные сказки, не веря ни в бога, ни в дьявола, не зная, что дьявол уже стоит у них за спиной.

Он явно собирался продолжать гневную тираду, но выслушивать фанатичный бред, пополам с оскорблениями я не собирался.

– Слушайте, мистер – раздраженно произнес я, – с проповедями идите в другое место. Я не обязан отчитываться перед вами, о чем мне писать.

Я хотел сказать еще несколько колкостей, но тут впервые встретился взглядом со своим собеседником. В темно-серых глазах не было гнева – только отчаянный страх. Я понял, что весь этот всплеск эмоций вызван этим страхом, довлеющим над ним.

– Простите, – весь пыл мужчины мигом улетучился. – Просто мне тяжело носить это в себе. А тут я прочел ваш рассказ и подумал, может вы тоже что-то знаете, может… – он запнулся, – извините. Я бы хотел рассказать вам кое-что.

Он был безумен, это читалось в его глазах. И все же кое-что меня в нем заинтересовало. Я жестом показал, что инцидент исчерпан и пригласил его за стол. Он присел и подозвал официантку.

– Выпьете что-нибудь? – спросил он.

– Я не пью. И не курю, – добавил я, увидев, как мой собеседник полез за папиросами.

Он кивнул и убрал руку из кармана.

– У вас интересный говор – произнес я, пока официантка ставила на стол блюдо с тушеной говядиной и бобами. – Так как вы, не говорят лет триста.

– Это от матери, – был ответ. – Она с Ньюфаундленда, из Тиллингейта.

– Тогда понятно, – кивнул я, – там в иных селах и поныне говорят, так же, как и при королеве Бесс. Благословенный остров, где живет дух старой доброй Англии.

– Не знаю, о чем вы толкуете, мистер, – произнес мой собеседник, – но север Ньюфаундленда – жуткая дыра. Промозглая земля и рыбацкие поселки, а в них – убогая деревенщина, не изменившаяся со времен первых поселенцев. Моя мать никогда не сожалела о том, что покинула те края, выйдя замуж за Этьена Престона, англо-французского судовладельца из Галифакса. Там я и родился – кстати, я не представился. Мое имя Томас. Томас Картрайт Престон.

Я вежливо кивнул.

– У моего отца было несколько судов, что ловили рыбу на Ньюфаундлендской банке, – продолжал рассказ Престон, – раньше я часто выходил с ним в море. Однако душа моя не лежала к морскому делу, – я получил хорошее домашнее образование и, в конце концов, сказал отцу, что меня привлекает юриспруденция. Отец отнесся к этому без восторга, но, видя, что я не изменю решения, согласился на мое поступление на юридический факультет в Далхаузи.

Впрочем, отучиться мне довелось недолго – Великая Депрессия разорила отца, как и многих судовладельцев. Пытаясь свести концы с концами, он все чаще выходил в море, пока в один ненастный день и не вернулся домой.

Мы с матерью остались без средств, по уши в отцовских долгах. Кредиторы дежурили у наших дверей день и ночь, и мать уже подумывала о том, чтобы продать все имущество, когда в доме появился мой дядя Николас Картрайт. До этого я видел его раз или два – отец не любил общаться с родней матери. До меня доходили обрывочные слухи о том, что Картрайт один из самых богатых судовладельцев Канады, что его суда не только ловят рыбу, но и охотятся на тюленей. Говорили, что его промысел простирается на все восточное побережье Канады, Гренландию, Исландию и даже Шотландию.

Мой дядя не изменился за те десять лет, что я видел его последний раз – высокий худой мужчина, с соломенными волосами и водянисто-голубыми глазами. Только по обветренному лицу можно было определить, что он регулярно выходил в море. В остальном Картрайт выглядел, как средней руки коммерсант – в строгом черном костюме и с тонкой тростью. Дядя сухо поздоровался со мной и прошел в комнату матери.

Где-то через сорок минут мать позвала меня. Преодолевая нахлынувшую робость, я перешагнул через порог. Мать сидела на кровати, а дядя курил трубку у окна.

– Томас, – начала мать, – дядя Ник согласился расплатиться с нашими долгами. Он возьмет в аренду и суда твоего покойного отца, выплачивая нам ссуду. И у него есть к тебе предложение.

Картрайт вынул трубку изо рта и повернулся ко мне.

– Я бы мог оплатить твою учебу, – медленно произнес он, – если ты отработаешь эти деньги юнгой на моем корабле. Сходишь в пару рейсов – и я заплачу тебе столько, что хватит до конца обучения.

Мне не очень хотелось покидать Галифакс и тем более – вновь выходить в море. Но выбора не было, поэтому я молча кивнул.

Подготовка к отъезду длилась ровно столько, сколько требовалось дяде, чтобы принять дела от матери. Уже через неделю, я стоял на борту парохода с пафосным названием «Королева Виктория». К утру мы были уже в Сент-Джонсе, впрочем, города я толком не увидел, поскольку в порту мы сразу пересели на баркентину моего дяди, носящее странное название «Скесса».