Фантастический Калейдоскоп: Ктулху фхтагн! Том I

Сейчас же всем было не до разговоров – впереди маячили угрюмые скалы исландского берега. Позже я узнал, что мы подплывали к полуострову Вестфирдир, крайней северо-западной оконечности Ледяного Острова. К полудню мы вошли в один из узких фьордов. Место это поражало дикой красотой – огромные черные скалы, водопад, с шумом падающий в воду, белеющий на далеких вершинах ледник Дрангайёкюдль. Эти края выглядели абсолютно не предназначенными для человека, тролли и ледяные великаны скандинавских мифов были бы здесь более уместными обитателями.

Но все же тут жили люди.

На исходе дня мы причалили к берегу, и я с удивлением увидел в ста футах от воды небольшой домик с дерновой крышей. Казалось невероятным, что здесь кто-то может жить – и еще более невероятным был человек, встречавший нас на берегу.

Худой мужчина, с коротко постриженными рыжими волосами, был облачен в одеяние лютеранского пастора. За его спиной стояла женщина в шерстяном платье и двое светловолосых парней. Картрайт спустился на берег и почтительно поздоровался. Как выяснилось исландца звали Ларс Сигурдасон, женщина была его женой, а парни – сыновьями. И судя по их разговорам с Картрайтом, пастор с женой будут сопровождать нас в дальнейшем плавании.

Сигурдасон подарил нам пару овец из своего стада и всю ночь у нас был пир – я, как и матросы, давно не пробовал свежего мяса. В ответ Картрайт презентовал пастору тюк тюленьих шкур, а также несколько мешков из капитанской каюты.

Всю ночь, пока мы пировали на баркентине, Картрайт провел в доме пастора.

Наутро капитан дал команду к отплытию. Пастор поселился в капитанской каюте, а его супруга – у Сигрид, став нашей третьей поварихой. Она часто мелькала на камбузе, однако Ларс Сигурдасон почти не выходил на палубу днем. Ночью, видимо, он нарушал свое затворничество – как-то раз задержавшись на палубе дольше обычного, я увидел сухощавую фигуру в черном, направлявшуюся в сторону охотничьего кубрика. Стукнула дверь и зловещая мелодия зазвучала с новой силой, а я поспешил к матросскому кубрику, опасаясь услышать то, другое

пение.

«Скесса» продолжала рыскать между Гренландией и Исландией в поисках добычи. Удача сопутствовала нам и вскоре мы повернули к берегам Канады с трюмами забитыми тюленьими шкурами.

Вскоре, после того как берег Гренландии скрылся за горизонтом, погода начала портиться. Ветер крепчал, небо затягивалось тучами, из которых срывался дождь с мокрым снегом. Море, бывшее спокойным, за считанные минуты превратилось в бушующую стихию, перед которой наши суда казались щепками. Стены зеленой воды, вздымались чуть ли ни на сто футов, так что порой казалось, что баркентина находиться на дне исполинской ямы.

«Скесса» то взлетала на гребень волны, то ныряла, зарываясь в воду по борт. За штурвалом стоял Стефенсон, и было видно, каких усилий ему стоило вести корабль. Огромные валы перекатывались через палубу, сбивая с ног матросов, хватающихся за все, что попадалось под руку. Картрайт, выкрикивал команды, из которых мы едва разбирали половину слов – остальные заглушал рев океана. Все мы, навалившись, пытались удержать хлопающие паруса, чтобы корабль не завалился.

Неожиданно послышалось громкое пение, перекрывающее шум волн. Обернувшись, я увидел, как по палубе шествует пастор Сигурдасон. Волны обрушивались на корабль, но – странное дело – исландский священник спокойно поднимался на нос баркентины. Казалось, что огромные валы странным образом обходили исландца, не сбивая с ног и не мешая идти. По качающейся палубе он поднялся на нос и встал рядом с рулевым. Уильям даже не взглянул на него – его взгляд был прикован к водяной стене, на которую вновь взносился корабль.

Сигурдасон вскинул руки и хрипло прокричал:

– Бара! Бара! Бара!

Он добавил еще несколько слов на исландском, но я уже не слышал их. Объятый паническим страхом я смотрел на чудовищные волны. Мистер, вы можете решить, что я сумасшедший, но в тот момент я и вправду видел, как сквозь водную толщу проступают очертания могучей великанши с хвостом кита и дубиной в руках. Гигантская ручища поднялась, и дубина устремилась к нашему кораблю, который тут же накрыло огромной волной.

Меня отнесло к левому борту, я в последний момент зацепился за какой-то канат. Когда вода схлынула, я жадно вздохнул и бросил взгляд на нос. Уильяма Стефенсона у штурвала не было, вместо него правил пастор Сигурдасон и по-прежнему пел. Даже не зная ни слова по-исландски, я понял, что это не могло быть молитвой – во всяком случае, не тому богу, которому я привык молиться с детства.

Шторм утихал как по волшебству – огромные валы, стремительно уменьшались, ветер стих и даже в черных тучах проглянул просвет. Не прошло и получаса, как море успокоилось, словно получив свою жертву.

Впрочем, я уже понял, что так оно и было.